Тысяча окон и один журавль

Послышалась уже знакомая нам музыка. Она звучит всё громче, и камень начинает чуть заметно светиться. Он светится всё ярче и ярче, нам даже пришлось зажмурить глаза, как будто мы стоим рядом с автогенной сваркой. И вдруг, ещё с закрытыми глазами, мы почувствовали, что яркий свет потух: наш камень сгорел.

Мне очень жаль камня, волшебного и заветного… Что мы будем делать без него? Как посадим сады? К тому же он так хорошо вписывался в сквер…

«Не огорчайся, Ярослав, — утешает меня отец. — Глянь-ка лучше сюда!»

Я глянул: ка месте камня лежит горка песка из крохотных песчинок-искорок.

«А ну давайте попробуем засеять этим песком сады на Весёлом, — предлагает отец. — Песчинок много, хватит на весь микрорайон».

«А прорастут ли они», — засомневалась Лампадия Андреевна.

Ведь ей ещё не известна мощная сила нашего камня. Но мы-то знаем!

Они не горячие, а только чуть тёплые, эти искорки-песчинки, их можно брать в руки. Они не обжигают, а только греют, будто живые.

«Хорошо, что нас сегодня четверо, — говорю я. — Ты, отец, пойдёшь на юг, я — на север, Маруся — на восток, а Леокадия Андреевна — на запад. Каждый засеет свой участок — пусть на Весёлом вырастут волшебные сады».

Все мы набираем полные пригоршни искорок-песчинок и принимаемся засевать ими свои участки. Когда песчинки кончаются, мы возвращаемся к тому месту, где раньше лежал камень, похожий на львиную голову, и набираем ещё и опять сеем…

И там, куда мы бросаем искорки-песчинки, вырастают диковинные деревья — высокие и развесистые. На них тут же расцветают золотые цветы, и прямо на глазах у нас спеют сочные плоды. Это и вправду — не яблоки, не груши, а что-то совсем другое, таких мы никогда не видели: вроде винограда, только каждая ягода с мой кулак, и все разного цвета. Я сорвал одну ягоду и надкусил. Из неё так и брызнул сладкий сок, и я сразу стал здоровым и сильным, как мой отец.

А между деревьями, в зелёной траве, один за другим распускаются пахучие цветы, похожие на пёстрых бабочек. Они даже перелетают с одного стебля на другой, как будто танцуют. И я знаю, что эти чудесные цветы никогда не завянут, что они будут цвести и зимой, потому что мы сажаем такой сад, какого ещё никогда не бывало на земле.

И вот уже по всему Весёлому шумят буйные сады. На деревьях распевают птицы, в фонтанах журчит вода. Каждый фонтан — из чистого мрамора и похож на львиную голову. Вода широкими струями льётся из львиных пастей и весело звенит. А между садами белеют дома, которые мы построили из тридцати хрустальных зёрнышек, а Солнечный дом светится, как солнце.

Уже не осталось ни кусочка голой земли между домами, где бы не росли живые цветы-бабочки и волшебные деревья с целебными разноцветными плодами. Только одно, совсем маленькое местечко осталось пустым: то, где раньше лежал камень, похожий на львиную голову, и откуда мы собрали все до одной искорки-песчинки.

«Пе-е-ре-ку-ур! — кричит отец. — Мы закончили свою работу!»

«Нет, — говорю я, — это ещё не всё. Место, где лежал наш камень, осталось пустым. Куда это годится?»

«Может, пересадим сюда какое-нибудь дерево? — предлагает Маруся. — Их же так вокруг…»

«А ну тише! Слышите?» Отец прикладывает палец к губам.

И мы слышим: под ногами у нас тихо играет свирелька. Вдруг зашевелилась земля на том самом голом месте, и из неё показался маленький росток. Сейчас что-то будет! Сейчас мы что-то увидим!

Громче защебетали птицы в садах, звонче зажурчали фонтаны. А из ростка тем временем вырос чудо-цветок: с полметра в вышину, похож на чабрец и такой же пахучий. Его мелкие листочки — как будто из стекла и тихо позванивают. И всё растение — как будто стеклянное, совсем прозрачное. И я догадываюсь, что этот чудо-цветок не что иное, как майран.

«Смотрите! — Я даже подпрыгнул от радости. — Здесь вырос майран!»

«Да, — кивает Лампадия Андреевна, присмотревшись к цветку, — ты не ошибся, Славик: это и правда майран».

А чудо-цветок майран звенит-звенит своими стеклянными листиками…

Разговор, о котором я никому не скажу

Я уже совсем поправился, даже понемногу помогал Марусе. Но мне не давала покоя мысль, что скоро за мной приедет бабушка и увезёт меня в Богуслав, а я ведь из-за этого дрянного аппендицита совсем мало помогал в этом Году отцу и Марусе.

Ну ничего, окончу в Богуславе третий класс, а потом вернусь на Весёлый и никуда больше отсюда не уеду, потому что мы с отцом будем здесь жить. И я буду спать летом на балконе, высоко над землёй, как в кабине самолёта.

А сегодня я в первый раз после болезни поехал в город, на нашу старую квартиру. В общем-то, мне хорошо жилось у Лампадии Андреевны, но отец сказал, что надо совесть иметь. Сколько можно! И так Лампадия Андреевна здорово выручила нас в трудную минуту.

Отец отдал мне мой ключ от входной двери. Поэтому, ясное дело, я не звонил — открыл дверь и вошёл.