Тысяча свадебных платьев

Закрыв глаза, Рори глубоко вздохнула, готовясь все рассказать матери – от начала и до конца.

– Это связано не только со мной, но и с тобой тоже.

– Я не улавливаю смысла, Аврора. К чему вообще ты клонишь?

Рори опустила глаза. Сейчас она совершенно была не готова к этому разговору. Начать с того, что бухгалтерскую книгу и свидетельство об удочерении она отдала Энсону. У нее не было никаких доказательств того, о чем она собиралась сейчас заявить. И все же пути назад уже не было: Камилла ждала ее ответа.

– Я клоню к тому, что нам с тобой необходимо поговорить.

– О чем? – внезапно встревожилась Камилла.

Рори снова глубоко вдохнула и разом выложила:

– О твоих родителях.

Камилла тяжело опустилась на диван, сосредоточившись взглядом на ковре. Когда она наконец подняла голову, на лице ее читалась усталость и, как ни странно, облегчение.

– Как ты это выяснила?

Рори пристально посмотрела на мать, пытаясь осмыслить ее ответ. Она не спросила: «Что насчет моих родителей?». Она просто признала факт.

– Ты знала, что тебя удочерили?

Камилла кивнула.

– И давно?

– Мне было тогда десять. Предполагалось, что я не буду этого знать, но однажды, когда мать сильно на меня рассердилась, она случайно кое-что сказала. Она заявила, что ей не хватило ума вовремя сообразить, что из меня никогда не получится Лоуэлл, что я всегда буду швалью и что, будь у нее такая возможность, она собрала бы меня и отправила обратно. Я совершенно не поняла, что она имела в виду, однако спустя год, когда они с отцом поссорились, я снова услышала от нее это слово. Шваль. Не знаю, как у меня хватило духу, но я открыла дверь, вошла к ним в комнату и потребовала объяснить, почему она постоянно это повторяет. Она влепила мне пощечину, причем такую сильную, что у меня еще час звенело в ушах. Она была в бешенстве от того, что я подслушала их разговор, но глубоко в душе, мне кажется, она даже радовалась тому, что сказала мне наконец, что я не ее дочь. Отец с ней потом несколько недель не разговаривал.

Когда Рори попыталась это представить, у нее перехватило дыхание. Слышать, как женщина, которую Камилла всегда считала своей матерью, называет тебя швалью. Когда тебе без обиняков говорят, что из тебя ничего хорошего не выйдет. Неудивительно, что Камилла никогда не рассказывала о своем детстве!

– И все эти годы ты скрывала это от меня. Но почему?

Камилла сидела, не поднимая глаз.

– Я никому об этом не рассказывала. Даже твоему отцу.

– И папа об этом ничего не знал?!

– Моя мать стремилась выдать меня удачно замуж. Неважно за кого, главное – чтобы парень был из подходящей семьи. Она велела мне выбрать кого-нибудь – и дело с концом. Я выбрала твоего отца. Бросилась к нему первая, на самом деле. Он женился на мне из-за имени. И из-за наследства. Но мне это было неважно. Я вышла бы за него при любом условии. Но вот у моей матери были совершенно определенные оговорки. Она ясно дала мне понять, что если я расскажу твоему отцу, что я приемная дочь – если вообще кому-нибудь хоть слово пророню, – то она не оставит мне ни единого цента и этого моего замужества не случится. Не сомневаюсь, что она бы так и поступила, если бы я пошла ей наперекор. – Отвернувшись, Камилла покачала головой. – Меня никогда особо не интересовали деньги, но я ни за что не могла потерять твоего отца.

Рори постаралась вникнуть в эти слова, гадая, правильно ли она их расслышала. Она всегда считала, что брак ее родителей – нечто вроде дьявольской сделки, при которой обе стороны получают некую смутную компенсацию за сохранение этого союза без любви. Выходит, она ошибалась? Возможно ли такое, что ее мать по-настоящему любила Джеффри Гранта, когда выходила за него замуж?

– Но это было много лет назад. Ты хочешь сказать, что после всего, что между вами происходило, после всех ваших ссор и всех этих женщин… Ты хочешь сказать, что ты все равно его любила?

Камилла грустно улыбнулась, в ее глазах заблестели слезы.

– Я всегда его любила, Аврора. Всегда и независимо от обстоятельств.

Рори покачала головой, словно пытаясь усвоить для себя эту неожиданную новость. Как же она раньше не замечала этой любви, проявившейся сейчас на материнском лице?

«Ты даже не представляешь, чего лишилась я».

Однажды, в момент их словесной перепалки, ее мать сгоряча произнесла эти слова. Тогда они для Рори не имели смысла – а сейчас вдруг обрели. Ребенком Камилла была отвергнута матерью, а позднее ее, уже взрослую женщину, стал отвергать мужчина, которого она любила. Снова и снова – в то время как подруги все это видели и откровенно жалели ее.

– Мне очень жаль, что ты все эти годы носила все в себе, что тебе не пришло в голову поделиться этим со мною.

Камилла пожала плечами:

– Видимо, я просто стыдилась.

– Стыдилась?! Чего же?