Тысяча свадебных платьев

Первоначально в ней всколыхнулась паника, однако чем дольше Рори всматривалась в них, тем больше понимала, что все замечательно. Даже более чем замечательно. Энсон, как само собой разумеющееся, держал ладонь на пояснице Солин, а та с нежностью смотрела на него широко раскрытыми глазами.

«Мне кажется или она краснеет от смущения?»

Рори двинулась к ним по лестнице, не в силах сдержать улыбку.

– Если мои догадки верны, то что-то произошло с тех пор, как я видела вас обоих.

Солин взяла Энсона за руку:

– На самом деле, очень многое.

Невозможно было не заметить, какая разительная перемена произошла в Энсоне с момента их первой встречи в Сан-Франциско. Держа за руку Солин, он выглядел сейчас едва ли не юнцом, как будто груз сорока лет внезапно сняли с его плеч. Рори понятия не имела, что между ними произошло и как наконец все прояснилось. Она лишь знала, что все получилось правильно, как будто круг наконец замкнулся.

– Мне теперь, наверное, нужно называть вас дедушкой? Или дедой? Или, может, деданом?

Энсон смущенно кашлянул, прочищая горло.

– Это мы обсудим как-нибудь потом. А сейчас нам надо поговорить совсем о другом.

Солин быстро взглянула на Энсона и вновь устремила глаза на нее.

– У нас есть кое-какие новости, Рори. О Хаксе.

– Новости?.. – повторила Рори, и комната вокруг как будто закачалась. – Какого рода… новости? – упавшим голосом спросила она.

Отпустив руку Солин, Энсон подошел к Рори вплотную.

– В тот вечер, когда мы виделись в Сан-Франциско, ты обмолвилась, что твой жених уже несколько месяцев числится пропавшим без вести. Я запомнил его имя и на следующий день решил связаться с разными людьми по телефону.

Рори крепко вцепилась в перила, ее ладонь внезапно стала липкой от пота.

– После войны, – продолжал Энсон, – когда врачи закончили наконец возвращать меня к жизни, я пошел работать в Красный Крест. Адвокатом заключенных. У Комитета имеются работники по всему миру, специализирующиеся на ведении переговоров и вызволению арестантов. Некоторые дружат между собой. А потому я взялся за телефон и поискал, у кого может оказаться какой-нибудь полезный контакт.

– И такой нашелся?

Энсон прищурился, глядя на нее:

– Может, ты лучше сядешь? Пока мы разговариваем?

– Нет. Просто скажите мне все, как есть. Пожалуйста!

– Пару месяцев назад органы Госдепартамента получили наводку. Некто заявил, что заметил двоих мужчин и женщину в селе близ суданского города Атбара в сопровождении двоих вооруженных мужчин. Они стирали одежду у колонки в самом центре поселка. Когда они закончили, им жестами велели вернуться в зеленый фургон без опознавательных знаков. Наши ребята восприняли эту наводку скептически, и у них были на то причины. Едва ли в Судане найдется хоть одна живая душа, кто ни разу не слышал о похищениях людей – и, соответственно, о вознаграждениях. Как только возникает возможность урвать деньжат, отовсюду слетаются тучи обманщиков. Источник показался сомнительным, а информация – тупиковой. Однако нашелся-таки один наш товарищ, который решил не упускать эту ниточку, и его старания увенчались успехом. Они нашли его, Рори. Точнее, нашли всех троих – живыми. Это все, что я знал, когда в тот вечер пришел к тебе в галерею. Что он жив. А пару часов назад мне позвонил один мой друг. Прошлой ночью их выпустили. Их, конечно, необходимо будет обследовать, и, если не возникнет серьезных медицинских проблем, через неделю-другую Хакс уже отправится в Штаты.

Рори тяжело опустилась на нижнюю ступеньку, закрыв лицо руками. Слезы сначала подступали беззвучно, собираясь тугим комком в горле, пока у нее не возникло ощущение, будто в ней сейчас прорвет плотину.

«Живой. В безопасности. Скоро домой…»

Наконец из той глубины черного отчаяния, в которую она так долго старалась не смотреть, вырвались громкие рыдания. Домой! Это слово как будто звучало у нее в крови, снова и снова с ликованием прокатываясь по артериям и венам. Хакс возвращается домой – после десяти месяцев бог знает чего! Ей доводилось слышать разные истории – всякий что-нибудь подобное да слышал! – о том, как люди возвращались из плена настолько искалеченными душевно и физически, что уже не могли вернуться к прежней жизни.

Рори подняла голову, утерев глаза рукавом:

– А они не сказали… Вы не знаете, он…

– Не знаю. Но если было бы что-то серьезное, мне бы это сказали. Это не означает, что ему не выпало тяжелых испытаний. И таким людям всегда необходим какой-то период адаптации. У кого-то более тяжелое состояние, у кого-то – менее. Однако есть специалисты, занимающиеся именно такими видами психологической травмы. И что еще более важно – у него будешь ты.

Рори молча кивнула, снова заливаясь слезами. Конечно же, у него будет она – а у нее будет он. И вместе они сумеют все преодолеть.

Спустя какое-то время Рори почувствовала, как рядом с ней на ступеньку опустилась Солин. Она снова промокнула лицо рукавом и улыбнулась сквозь слезы:

– Он возвращается домой!

– Oui, ma petite[59]. Он возвращается домой. И наконец у тебя настанет счастливый финал сказки.