Тысяча свадебных платьев

Она повела Солин на кухню, надеясь, что та не заметит на диване ворох не сложенного после стирки белья или брошенные в беспорядке перед гардеробной сноубутсы. Снега у них не было аж с марта.

Придя на кухню, Рори торопливо собрала контейнеры со вчерашнего готового ужина, кинула в мусорное ведро. Затем попыталась сложить поплотнее грязную посуду в раковине, однако быстро оставила это занятие. Гора грязной посуды в раковине, как аккуратно ее ни перекладывай, все равно останется горой грязной посуды.

– Простите за беспорядок, – произнесла она, отмерив нужное количество кофе. – Я в последнее время мало бываю на кухне. Готовить для себя одной – удовольствия мало. Так что в основном беру еду навынос, вот и скапливается потихоньку.

– Это верно, – отозвалась Солин, беря с ближайшей стойки нож, чтобы разрезать бечевку на коробке с выпечкой, – готовить на одного не весело. Однако и одному тоже надо есть, и не только из всяких там коробок. У вас есть тарелки под круассаны?

– В шкафчике слева. Там же должны быть и салфетки.

Рори молча наблюдала, как Солин избавляется от перчаток и начинает перекладывать выпечку на тарелку. У нее до сих пор не укладывалось в голове, что делает ее арендодательница у нее на кухне, однако неожиданно для себя признала, что сама этому рада. Хотя по-прежнему не представляла, как Солин добралась до ее Саут-Энда без машины.

– Только не говорите, что вы ехали с этой коробочкой в метро, а потом шли до меня пешком от станции.

– Ну, разумеется, нет. Я взяла такси. Идите сюда и садитесь. – Подождав, пока Рори тоже сядет за стол, Солин придвинула к ней поближе тарелку с круассанами. – Que désirez-vous?

И Рори неожиданно для себя вновь пожалела, что в колледже мало уделяла внимания французскому.

– Прошу прощения. Я плохо говорю по-французски… Вернее, совсем не говорю.

– Я спросила: что вы предпочитаете?

– Точно. Наверное, с яблоком.

– Тогда я возьму chocolat. – Солин положила на свою тарелку круассан, потом встряхнула, расправляя, салфетку и положила себе на колени. – Вот так… – произнесла она, слизнув с пальцев сахарную пудру. – И что произошло?

– Что вы имеете в виду?

Солин склонила голову набок, приподняв одну бровь:

– Что, будем играть в игры?

– Я, признаться, до сих пор не могу понять, зачем вы ко мне приехали. Почему вы так обо мне волнуетесь?

– А сами вы как думаете?

– Потому что моя очередь?

– Отчасти да. Но не только поэтому. Вы напоминаете мне одного человека, которого я когда-то знала.

– Кого же?

– Меня саму. – Сделав небольшую паузу, она отпила кофе. – Жизнь как-то ударила вас, отняла у вас что-то дорогое. Не знаю, что именно и когда это случилось, но вам никак не удается от этого оправиться. Решив открыть художественную галерею, вы хотите сделать вид, будто это заполнит ту черную пропасть, что в вашей душе разверзла жизнь. Но глубоко в сердце вы понимаете, что это не так. И вы боитесь, что уже ничто и никогда эту пустоту не заполнит.

У Рори внезапно пересохло во рту. Именно так все и было. Все до единого слова! Но откуда Солин могла это знать?

– Что, Бретт о чем-то проболтался Дэниелу? Вот как вы это узнали?

– Вовсе нет.

– Как же тогда?

С мимолетной, задумчиво-печальной улыбкой Солин опустила чашку.

– Мы с вами родственные души, Рори. Незнакомцы, имеющие схожее прошлое.

Рори сама не знала, какого именно объяснения она ждала, но явно не такого.

– Не понимаю, – произнесла она.

– Все мы носим в себе целую коллекцию историй, chérie. Истории наших радостей и печалей. Нашей любви и потерь. Вот кто мы такие – совокупность всех выпавших на нашу долю страданий и восторгов. Порой эти страдания оставляют след, отметину. Незаживающий шрам на душе. Мы всячески стараемся спрятать его от всего мира и даже от самих себя. Потому что боимся стать уязвимыми. Боимся стать хрупкими и не выдержать потом новый удар. Вот что нас с вами делает родственными душами – наши шрамы.

У Рори пополз по спине холодок. Будь это сказано кем-то другим, подобные речи показались бы ей смешными и нелепыми – как всякие спиритические штучки, что можно услышать от гадалки где-нибудь на ярмарке. Но ведь она, Рори, и вправду ощущала нечто подобное, разве не так? Эту сверхъестественную схожесть истории Солин с ее собственной.

– Мне просто трудно собраться с мыслями… И то, как мы с вами познакомились, и то, насколько ваша история кажется мне… знакомой, что ли… – Неожиданно у Рори перехватило горло от неудержимого приступа слез. Она поспешно отвернулась, утирая глаза. – Простите. Мы всего-то второй раз видимся – и оба раза я перед вами умудрилась расплакаться. – Она шумно всхлипнула, в досаде на себя мотая головой. – Вы, наверное, сочтете меня дурочкой.

– Что произошло у тебя, Рори? – прямо спросила Солин.