Тысяча свадебных платьев

– Есть одна, на тумбочке у кровати.

– Могу я на нее взглянуть?

– Да, конечно же. Сейчас схожу, принесу.

Спустя несколько мгновений Рори вернулась с фотографией. На снимке они с Хаксом стояли, держась за руки, сияя счастливыми улыбками, как только что помолвленные влюбленные, кем они тогда на самом деле и были.

– За день до того, как был сделан этот снимок, Хакс попросил меня выйти за него замуж. И мы поехали на мыс Кейп-Код, чтобы отпраздновать событие.

– Вы прекрасная пара, – проговорила Солин, внимательно разглядывая фото. – Достаточно увидеть эту улыбку на его лице! Ты делаешь его счастливым.

Рори невольно заулыбалась:

– Это совершенно взаимно. Пока я с ним не познакомилась, я никогда не чувствовала себя на своем месте. У всех имелись какие-то свои представления и ожидания обо мне. А Хакс… Единственное, чего он от меня хотел – это чтобы я была самой собой. – Умолкнув, она посмотрела на снимок, который Солин вернула ей в руки. Прижала кончики пальцев к стеклу. – А теперь, когда его не стало, я боюсь…

– Что снова потеряешь себя?

Рори медленно подняла голову:

– Да.

– Тогда не позволяй ему уйти навсегда.

– Не… не позволять уйти?

– В ту ночь, когда моя мать умирала, она отдала мне медальон с фотографией моего отца. Я никогда его не знала, но мама попросила меня – ради нее – хранить этого человека навеки живым. Вот здесь. – Солин прижала ладонь к сердцу. – Она сказала, что хранить кого-то в своем сердце – значит дарить этому человеку вечную жизнь. И ты, Рори, можешь сделать это для Хакса.

– Не это ли вы делали для Энсона? Хранили его вечно живым в своем сердце?

– Я пыталась.

– Был ли у вас кто-то еще? Потом, я имею в виду.

Солин печально улыбнулась:

– В женском сердце не так уж много места, chérie. И Энсон заполнил его целиком.

Рори понимающе кивнула. Мысль о том, чтобы кто-то занял в ее сердце место Хакса, казалась просто невообразимой.

– Иногда все, на что я способна – это лишь подолгу смотреть на его фотографию. С вами было то же самое?

– У меня не осталось фотографий.

– Ни одной?

– Мы познакомились во время войны, в госпитале, где я работала волонтером. Тогда было совсем не до фото.

Рори хотела было ей что-то ответить, но тут в гостиной зазвонил телефон. Она метнула взгляд на висящие над раковиной часы, внезапно спохватившись, что должна была быть у матери еще час назад.

– Это мама звонит, – поспешно отодвинулась она от стола и вскочила. – У нас с ней в это утро бранч.

Окинув взглядом гостиную, Рори нашла беспроводную трубку и приготовилась к неизбежному.

– Почему ты еще дома? – без всякого приветствия накинулась на нее Камилла. – Сорвала наш бранч.

– Прости, мне очень жаль. Я тут просто кое-чем занялась и потеряла счет времени.

– Что у тебя такое важное, что ты даже не могла взять в руки телефон и меня предупредить?

Рори прикусила губу. Признаться, что она напрочь забыла о бранче, потому что к ней приехала Солин с пирожными. Но ее отсутствие в этот час в материнском доме было верным способом нарушить их временное, и без того шаткое, перемирие.

– Кое-что надо было сделать для галереи.

– До ее открытия еще несколько месяцев. Что такого срочного необходимо было сделать именно сегодня?

– Я же уже попросила прощения. Я собралась выйти из дома и неожиданно отвлеклась.

– Голос у тебя какой-то не такой, – заметила вдруг Камилла. – Как будто нос заложен. Ты случайно не заболеваешь?

– Что, правда? – Рори никак не могла признаться матери, что только что заливалась слезами. А потому обеими руками ухватилась за подсказанный предлог. – Знаешь, может, есть немножко. Горло немного саднит. Я даже подумывала сделать себе чаю, а потом снова забраться в постель.

– Хорошая идея. А суп у тебя есть?

– Хм-м… Наверное, есть.

– А чай?

– Да, чай есть точно.

– Тогда положи в чай мед. Это поможет твоему горлу.

– Хорошо, так и сделаю. Спасибо. И прости еще раз из-за бранча.

– Не бери в голову. Лучше отлежись. Я тебя попозже проведаю.

Когда Рори закончила разговор, перед гостиной появилась Солин, держа в руках перчатки с сумочкой.

– Я сложила оставшиеся круассаны обратно в коробку, а чашки с тарелками отправила в раковину.

– Вы уходите?

– У тебя были на сегодня планы. Ты должна была мне об этом сказать.

– Да нет, какие планы! Всего лишь завтрак с моей матушкой. У нас бранч каждое воскресенье.

– И ты позволила мне его сорвать.

– Это не совсем так. На самом деле, я терпеть их не могу. Мы с матерью… Ну, скажем, у нас в последнее время несколько натянутые отношения. Она не лучшего мнения насчет моей затеи открыть галерею. И о моем творчестве, и вообще обо всем, что мне небезразлично.

– Ты мне не говорила, что ты художник! – вскинула брови Солин.

– О нет, я вовсе не художник. Просто иногда немного развлекалась. А когда Хакс пропал, вообще все забросила. Я уже несколько месяцев и ногой в ту комнату не ступала.

– У тебя что, прямо здесь студия?

– Студия? Да нет, не студия – просто свободная комната, где я храню все материалы и разные принадлежности.

– А можно мне взглянуть на эту твою нестудию?