Тысяча свадебных платьев

– А мы с вами не бежим впереди паровоза? Каких-то пять минут назад вы даже не могли вспомнить, как эту женщину зовут. А теперь уже готовы пригласить ее в состав Совета. Вы не находите, что сначала следовало бы узнать, по крайней мере, из нашего ли она круга?

– Бог ты мой, Камилла! – закатила глаза Хилли. – Сейчас на дворе 1980-е, а не 1880-е! Все эти соображения остались уже в далеком прошлом!

Вики вздохнула и положила на стол салфетку.

– Лично я до смерти устала слышать про этот «наш круг». Если ты еще не заметила, Камилла, наше членство в Совете давно уже ни для кого ничего не значит. Так что не нам изображать высокомерие и чванливость. Быть может, пора уже встряхнуться немножко? Она, должно быть, знает массу интересных людей. Представляете, какое это вызовет оживление?

На лице у Камиллы появилось искреннее изумление. Она не привыкла, чтобы ей перечили – и уж тем более в ее собственном доме!

– Я лишь имела в виду, что, может быть, лучше держаться тех людей, которых мы хорошо знаем.

Однако Вики ее отповедь ничуть не поколебала.

– Давай в следующий раз, Аврора, когда ты будешь с ней говорить, вверни пару намеков – чтобы узнать, готова ли она, так сказать, объединить наши силы?

Рори потянулась за чашкой кофе, чувствуя себя в очень неловком положении.

– Сказать откровенно, я даже не знаю, когда буду с ней разговаривать в следующий раз. Обычно по всем вопросам, связанным с домом, я общаюсь с ее поверенным. Кстати, спасибо, что напомнили, – добавила она и, торопливо допив кофе, поднялась из-за стола. – В четыре я условилась встретиться с подрядчиком. Приятно было снова вас обеих повидать!

Камилла разом изменилась в лице.

– Что, уже уходишь?

– Я же предупредила, что не могу задержаться.

– Но я так надеялась, ты поучаствуешь в нашем «мозговом штурме» насчет благотворительной кампании. Мы, похоже, крутимся все по одним и тем же, заезженным темам, а у тебя всегда бывают какие-то новые творческие идеи.

– Думаю, вы прекрасно справитесь, – сказала Рори, поворачиваясь, чтобы уйти. – Как и всегда.

Почти уже на выходе из дома Камилла ее задержала:

– Аврора, надеюсь, ты не собираешься и в самом деле разговаривать с этой женщиной о том, чтобы примкнуть к нашему Женскому совету?

– Эту женщину зовут Солин. Впрочем, тебе и так это известно, поскольку мы только что ее обсуждали. И почему, по-твоему, так ужасно, если она и правда присоединится к вашему дражайшему Совету?

– Ну, для начала, мы ничего о ней не знаем.

– Позволь уточнить: ты ничего о ней не знаешь. А я о ней знаю довольно много, и мне она нравится.

– Это более чем очевидно. Судя по тому, как ты о ней сейчас распространялась – как будто она какая-то святая покровительница безвестных художников или что-то в этом роде.

– Я о ней не распространялась. Меня о ней спросили – причем твои же подруги. И я сюда пришла совсем не для того, чтобы о ней говорить или есть пирог. Я пришла… Ладно, неважно. Не обращай внимания.

– Что «неважно»? Что ты хотела сказать?

– Ничего. Я ничего не хотела сказать. Просто у меня сегодня плохой день. И я не ожидала, что увижу здесь кого-то постороннего. Я думала… мы сможем с тобой поговорить.

– Конечно, сможем. Они скоро уйдут, и мы сможем говорить, о чем только захочется. Ты же можешь остаться со мной на ужин. Приготовим что-нибудь вместе, как когда-то. Или можем куда-нибудь сходить – на твой выбор.

Но уже поздно было о чем-то говорить. Где-то в промежутке между тем, как она скинула туфли, и тем, как сидела за пирогом, потребность излить матери свои переживания куда-то испарилась.

– Не надо, уже все в порядке.

– Но что-то все же не так. Я же вижу.

– Что-то было не так, когда я сюда пришла. И я тебе это сказала – но вынуждена была есть пирог с твоими подругами и улыбаться, и любезничать с ними, чтобы ты могла сыграть свою роль хозяйки дома.

– Это ведь не из-за Мэттью, надеюсь? Никаких плохих вестей о нем?

Рори устало покачала головой:

– Нет. О нем ничего не слышно.

– А что тогда?

– Возвращайся к своим гостям, мама. Если повезет, то о Солин они и сами позабудут.

– Я вовсе не имела в виду…

– Вот именно, что имела. У тебя на лице это было написано. Тебе вообще было неприятно упоминание ее имени. Не знаю почему, но это так. Или, может, тебя так вывело из себя то, что я заговорила о своей галерее? Сначала ты вынуждаешь меня остаться – а потом, когда я позволяю себе непростительный грех отклониться от твоего сценария, ты пыхтишь и злишься. Ты ожидаешь, что все станут плясать под твою дудку. Даже я.

– Это неправда.

– Да нет, правда. И когда мне было восемь лет, и сейчас – самая настоящая правда.

– Когда тебе было восемь лет?.. Аврора, о чем ты говоришь?

– Ладно, забудь. И не беспокойся: я не стану заикаться Солин о твоем драгоценном Совете. Сильно сомневаюсь, что она в него впишется, хотя и вовсе не по той причине, которую ты имеешь в виду.

– В смысле? – в недоумении уставилась на нее Камилла.