Тысяча ударов сердца

Ретт не сдвинулся с места и помрачнел на глазах. От его внимания не ускользнуло, что присланный Ленноксом подарок произвел на меня куда большее впечатление, чем его пламенные речи о любви и преданности. Не удостоив его взглядом, я принялась листать прикованный к полке фолиант.

Мифология оправдала мои ожидания не больше, чем история. Даже меньше. Половина книг была написана на мертвом, непонятном мне языке, и их пришлось поставить обратно на стеллаж. Однако я не собиралась сдаваться. Нужно докопаться до истины, какой бы она ни была.

Мои размышления прервал Ретт:

– Какая именно информация о седьмом клане тебя интересует?

– Сама не знаю. Выясню по факту.

– Гм… – коротко отозвался Ретт.

Он принялся расхаживать взад-вперед, чем здорово действовал мне на нервы. Однако даже его мельтешение не могло отвлечь меня от поставленной задачи.

Очередной том лег обратно на полку, и я взялась за следующий. Сердце екнуло, когда на третьей странице мелькнуло слово «Матралайт». Вцепившись в книгу, я прочла легенду о первых людях, сочетавшихся браком на куполообразной скале.

Вне всяких сомнений, передо мной была та самая притча, только более подробная.

Затаив дыхание, я впилась взглядом в текст. Далее шли другие легенды, обычаи, рассказанные в мельчайших деталях. Правда, нигде не попадалось само название Дарейн. Хотя чему удивляться? В фольклоре не принято говорить о себе в третьем лице.

Перевернув последнюю страницу, я похолодела и лишь мгновение спустя осознала почему.

Над изображением семейного древа, в верхнем углу, виднелся до боли знакомый символ – тот самый, что украшал воротник плаща Леннокса.

Мои пальцы столько раз касались этого узора, что я выучила его наизусть, и сейчас лицезрела его чернильную версию.

Подпись под символом гласила: О’Сакрит.

Если народ Леннокса рассеялся по континенту, а их история передавалась из уст в уста, немудрено, что замысловатое «О’Сакрит» трансформировалось в «Оссакрит».

В год основания Кадира родословная обрывалась. Какое удачное стечение обстоятельств! Одни возродились, другие сгинули.

Я мысленно поиграла словами «Кадир» и «Дарейн». Получалось «Ка-ди-рейн». Два слова, перекликаясь, сливались в одно, где первая часть подавляла вторую, пытаясь вымарать ее из истории. Где придумали неведомую воительницу, которой мы якобы обязаны своим именем и о которой не сохранилось никаких упоминаний. Где все было ложью от начала до конца.

Символ, имя, хронология не тянули на простое совпадение.

Ответ крылся здесь, в недрах библиотеки.

Однако истина оказалась куда более ошеломительной, чем мог вообразить Леннокс. Уверена, он даже не догадывался, иначе обрушил бы на меня правду в первую же встречу.

Напротив каждого мужского имени по линии О’Сакрит твердой рукой было выведено единственное слово.

Вождь.

Неужели я встретила достойного себя?

– Ваше высочество?

Мы с Реттом встрепенулись. Позади нас маячил гвардеец.

– Офицер Кирк к вашим услугам. Меня прислал офицер Палмер. Если вы закончили, я готов сопровождать вас куда угодно.

Ретт буравил меня взглядом, стараясь прочесть что-то на моем лице. Напрасный труд. Я сама толком не разобралась, какие чувства у меня вызвала находка. Мне предстояло многое обдумать, и появление офицера Кирка пришлось как нельзя кстати. Отличный повод улизнуть.

– Благодарю. Самое время отобедать. До встречи, Ретт. – Мой голос звучал на редкость фальшиво, но притворяться не было сил.

Я положила злаковый батончик в карман своего платья. А внутренний голос твердил, что внезапно вспыхнувшее постыдное желание спрятать книгу с глаз долой, чтобы никто не прочел ни единой строчки, делало меня недостойной каких-либо милостей от Леннокса.

Леннокс

– Мне страшно, – прошептал я.

Мать Анники, по обыкновению, безмолвствовала.

– Она в опасности. Я всячески успокаиваю себя. – У меня чуть не вырвался смешок. – Шрам на моей груди свидетельствует, что она способна за себя постоять. Но со мной… со мной она обретет уверенность. Каково ей осознавать, что враг может таиться под маской друга?

На мгновение я осекся, обуреваемый кровожадными мыслями. Если какой-то негодяй тронет ее хотя бы пальцем, удавлю собственными руками – и моя совесть будет чиста.

– Не знаю, что мне делать. Народ – мой народ – возлагает на меня огромные надежды. Думаю, что сумею их оправдать. Сумею вернуть утраченное королевство… по возможности мирным путем. Но как защитить Аннику? Если с ней что-нибудь случится…

Внезапно мне явилась четкая картинка. Анника, бледная и неподвижная, распростерлась на земле. На запястьях темнеют кровоподтеки, горло перерезано. Анника, лишенная своего чарующего смеха, остроумия, отзывчивости. Точнее, не Анника, а ее бренная оболочка.

Образ был настолько ярким, что у меня подкосились ноги. Дыхание перехватило. Я замотал головой, впился пальцами в землю и постарался вернуться в реальность. Я в Возино. На могиле королевы Эвелины. Все прочее – лишь игра моего воображения. В действительности ничего не произошло.

Пока не произошло.