Тысячеликий демон

– Тысячеликий спас мир, – самодовольно провозгласил Лорн. – О да, я – одушевленное начало. И, хоть убей, я не понимаю, почему я ненавидим? Почему я – зло? Ведь я спас мир от зла, так же, как когда-то, давным-давно, спас его Создатель. И чем же я отличаюсь от него? Почему я не отправился в спячку, подобно Создателю, а вместо этого был заточен в недрах Огненной Горы? Я пожирал людей? Да, пожирал, но не в буквальном смысле. Я пил их душу, а самих оставлял в блаженном, спасительном безумии. Потому что я хотел жить! Я не безмозглая тварь! Я был человеком, им и остался. Я – и ты знаешь об этом – могу любить, могу ненавидеть. Я требовал плату, но люди жадны, и не захотели платить. Они ополчились на меня, истребили всех моих жрецов, прокляли меня и предали забвению, оставив в качестве утешения клочок земли – руины Фира. Но и этого меня лишил Аргёндаль. Чертовски умен был, паскуда. Заточил меня в темнице. Ты знаешь, что он был последним магом на земле?

Ашант не ответил. Он лежал на холодном полу, на краю горы. На лбу выступила испарина. Ледяная испарина. Воин боялся. Боялся всем телом, но был непреклонен в своем решении.

– Молчишь? Последний маг на земле умер почти две тысячи лет назад. Теперь ты можешь стать первым, после столь долгого перерыва. Примкни ко мне, ибо, сознаюсь, у меня не хватит сил противостоять Барху. У меня едва хватило сил привести тебя сюда. И сон, о проклятие! Мой сон прошел не так, как я хотел. Твои друзья активно мешали мне. Они слышали тебя, а ты их звал. Что ж, остаётся надеяться на силу слова. Алексей! Хшас набрался ума. Не знаю, как такое возможно, но он трансформировался, переродился. Он превратился из облака мрака, бездушного газа, витающего во вселенной в слепом стремлении истреблять все живое, в живое, но столь же беспощадное существо. Я не понимаю, как такое могло произойти, но это факт. Вместе мы разберемся. Ну, что скажешь?

– Нет, – еле слышно проговорил Ашант.

– Глупец! – закричал Лорн. – Глупец! Да пойми ты – Создателя нет. И не было никогда. Это миф. Всё гораздо сложнее. Всевидящие ничего не защищают. Они даже самих себя не способны защитить. Все, кто верит во Всевидящих заблуждаются. Ибо нет их, нет Туджеми, нет, черт возьми, Каидада, кого там еще! Не упрямься. Знаю, ее голос звучит в тебе. Проклятие! Как же, оказывается, трудно с тобой! Я не могу тебя упустить, ты отмечен мною, а по слову Хасдума Древнего, тот, кто отмечен, изменит мир. Не Барх! Не кто-то еще. А ты! Ну же!

Лорн подошел к Ашанту, схватил его за плечи и притянул к себе.

– Хватит киснуть, – прорычал он. – Отвечай. Нет? Но почему, почему, почему?! Что ты теряешь? Свое ничтожное существование?

Ашант оттолкнул Тысячеликого. Взглянул вниз на лестницу у своих ног.

– Тебе не понять, Одушевленный. Я такой. В первую очередь я – кочевник. Кочевник никогда не предаст еще раз ту, кого любил, но кого своими руками… убил. Не предаст. Она просит меня, она… просит.

Ашант улыбнулся, легко и непринужденно. И в этот момент взбешенный, проигравший демон столкнул воина вниз, на лестницу.

Глава 25. Побег

Холодным туманным утром, в самом конце первого осеннего месяца сентября, а по народному – хмуреня, в 879 году от воцарения императора Адриана, пригородным крестьянам – тем немногим, что отважились подняться спозаранку с целью насобирать грибов, либо порыбачить, – довелось узреть поистине устрашающее, угнетающее зрелище.

Густой клочковатый туман незаметно сползал в низины и овраги, веющее прохладой солнце поднималось все выше, золотя прямыми, как копья, лучами приунывшие деревья, серебря темную гладь Крина и открывая горизонт, почерневший от несметного количества человек.

То была неоднократно воспетая в песнях и былинах разбойничья рать Междуречья – вся та ее часть, что признала над собой верховенство дубичского князя-изгнанника Военега.

Был там и Лют Кровопийца, известный своим острым словцом, и бравый Редедя, и Нежата – толстяк и выпивоха. И Рогволод Хитрый – стервец тот еще. И Мелех Драчун, не признающий никого над собой, но следующий за Военегом, по его словам: "Согласно договору". И Верпя Слепой – самая, пожалуй, одиозная фигура у разбойников: жестокий, кровожадный, но и вправду слепой (болтают, глаза ему выколол лично Тут Эйк). И Чом Болтун, и Боняк-горец, и Янка Свирепая (а как же без бабы-то!), и престарелый Феодор Хруст, бывший, когда-то, священником в самой Пронте и основавший в незапамятные времена легендарный центр всех междуреченских багунов: Хутор Абаряха. Этот самый Абарях – зажиточный хуторянин – был повешен по приказу Феодора сразу же, по прибытию в то знаменательное место, так понравившееся Хрусту, но, по непредсказуемому капризу судьбы, хутор так и остался Абаряховым.