Тысячеликий демон

Он с трудом поднялся, и, шатаясь, побежал навстречу им. "Разыщу шамана, – думал он. – Хорошего. Попрошу изгнать злого духа. Обязательно. С меня хватит".

Ураган не ослабевал. Ашант не имел возможности разглядеть лица, но при этом ни секунды не сомневался: там они, родные…

Он закричал, замахал руками – кажется, никто не услышал. Воин подбежал уже совсем близко, но никто не обернулся, не обратил внимания на приближение человека – вещь немыслимая для чутких и осторожных кочевников.

Тогда он остановился и со страхом взглянул на себя. Всё как обычно: серый потрепанный бешмет; поверх него кольчуга; кожаные штаны, сапоги до колен. Никаких бабских тряпок, чтобы там ни говорил Тысячеликий.

Армия окружила своего повелителя, Барха. Люди восседали на конях, прямо на поле боя, меж павших воинов. Ашант подошел к ним. Улыбаясь во весь рот, хотел было похлопать ближайшего коня по крупу, поприветствовать всадника, но…

Его рука легко прошла сквозь тело коня.

Ашант, задрожав, отступил. Слёзы предательски потекли из глаз, слёзы отчаяния, злости. Но он не проронил ни слова, не выкрикнул ни одного проклятия. Единственно, он понял, что не встанет на сторону Тысячеликого. И не важно, какие цели преследует демон – воин не слушал чтеца; прочитанные им строки проплыли мимо; в памяти остались лишь отрывки, или то, что было невидимо, непостижимо нашептано ему… ей.

Он не пойдет в услужение демону. Демон, хоть и с чисто человеческими чертами характера, демон, познавший когда-то любовь, всё-таки оставался демоном, злом. А сейчас Ашант безоговорочно, слепо верил Младе и Найяль, и тому ветхому старику – кажется, его звали Кабема. Ведь он верил им всегда, с первой минуты! Внутри воина постоянно звучал их голос, крик, мольба… нет, он не присоединится к Тысячеликому, сколько бы снов он ему не насылал, что бы он ему не говорил, какими бы образами ни испытывал.

Никогда. Никогда. Никогда!

Ашант с мрачным и угнетенным видом шел сквозь тела его знакомых, ощущая лишь слабое покалывание. Не глядя, не мигая, шел вперед.

На берегу ручья, там, где пал Эллак-младший, на коленях стоял Талгат – руки связаны за спиной, левая щека болезненно подёргивалась, вид затравленный и покорный. Над ним царственно возвышался Барх с Сумраком в руках. Ашант подошел к ним, уверенный, что его никто не видит, уверенный, что он умер, и разрубленное тело его стынет где-то в общей куче, а всё происходящее с ним – не более чем видения смерти, преддверие вечного небытия.

Барх эффектно размахнулся и одним движением снес голову мятежнику. Но не это потрясло остолбеневшего Ашанта.

Барх явно заметил его – отрубленная голова еще летела, а каган уже обратил свой ледяной взор на пришельца. Он будто не узнал старого товарища и соратника – лицо исказила гримаса ярости, неприязни, отчуждения…

Страха.

Голова с плеском упала на каменистое мелководье, покатилась, подскакивая. Вода размывала сочащуюся из шеи кровь.

Вихрь внезапно прекратился. Люди, почуяв неладное, испуганно осмотрелись. Барх не отрываясь глядел на неподвижно стоявшего Ашанта, застывшего на месте, будто пригвожденного. Барх бледнел, кожа его приобретала песочный цвет. От меча, от головы Барха вдруг потянулись сотни терявшихся в сером небе тончайших черных нитей. Он, точно кукла, странно задергал плечами, руками и, не мигая, продолжал сверлить Ашанта взглядом.

И тогда Ашант всё понял. Всё прояснилось. Как будто внутри него зажгли свет и осветили неведомое. Он понял, кто такой Тысячеликий и кто такой Барх. Он знал, что случилось тогда, десять лет назад. Тот не услышанный им, не прочитанный отрывок из книги ясно предстал перед ним.

Кааргеры заявили, что Тысячеликий – существо, пьющее жизнь, словно воду, впитывавшее всё живое, всеобщность, всецелостность, что спасет мир от Часа Безмолвия, Часа Белой Тьмы. Тысячеликий, по их словам, душа мира, противоположность Хаосу, защитник. Вместе они – Хаос, и родившийся в плоти смертного одушевленный дух его не могут сосуществовать. Как не могут сосуществовать огонь и вода.

И действительно, столкнувшись со своим сыном, Хаос взревел, как смертельно раненый зверь. И рев этот потряс землю так, как никогда прежде. И исчез.

Тысячеликий спас мир.