Тысячеликий герой

В Китае и Японии этот возвышенно мягкий Бодхисатва представлен не только в мужском образе, но также и в женском. Кван Инь в Китае, Кваннон в Японии — дальневосточная Мадонна — являет миру милосердную заботу женщины. Ее можно встретить в каждом буддийском храме Дальнего Востока. Она одинаково священна как для простака, так и для мудреца; ибо за ее обетом стоит глубокое понимание, спасающее и поддерживающее мир. Остановка на пороге нирваны, решение воздержаться до скончания времени (которое не кончается никогда) от погружения в безмятежную заводь вечности представляют собой осознание того, что разделение между вечностью и временем является лишь кажущимся — созданным рациональным разумом в силу необходимости, но растворяющимся в совершенном знании разума, который переступил через пары противоположностей. Это — понимание того, что время и бесконечность являются двумя аспектами одной и той же целостной реальности, двумя плоскостями одного и того же неделимого и невыразимого; драгоценный камень вечности находится в лотосе рождения и смерти: от mani padme hum.

Первым удивительным моментом, который следует здесь отметить, является двоякополый характер Бодхисатвы: в мужском образе — Авалокитешвара, в женском — Кван Инь. Объединяющие в себе мужское и женское начало боги нередко встречаются в мире мифа. Их появление всегда связано с некой тайной; они уводят ум за грани объективного восприятия в символическую сферу, где двойственность отсутствует. Об Авонавилоне, главном божестве народности зуни, боге-создателе и вместилище всего сущего, иногда говорят как о мужском образе, однако в действительности это он-она. Святая женщина Т’ай Юань, Великий Образец из китайских хроник, сочетает в себе мужское начало Ян и женское — Инь[220].

Каббалистические учения средневековых иудеев, так же как писания христианских гностиков II столетия представляют Слово, Ставшее Плотью, как андрогинию — каковым было состояние Адама на момент его сотворения, пока его женская сторона, Ева, не была помещена в другую форму. И у греков не только Гермафродит (сын Гермеса и Афродиты)[221], но также и Эрос, бог любви (первый из богов согласно Платону)[222], были двуполы.

«И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчиной и женщиной сотворил он их»[223]. Если задаться вопросом относительно природы образа Божьего, то ответ на него следует искать в тексте, где он выражен вполне ясно. «Когда Священный, будь Он Благословен, создал первого человека, Он создал его двуполым»[224]. С перемещением женского начала в другую форму начинается нисхождение от совершенства к двойственности; за этим, естественно, следует открытие двойственности добра и зла, изгнание из Рая, где «Бог ходил по земле», и возведение стены Рая, образуемой «совпадением противоположностей»[225]; посредством этой стены Человек (теперь мужчина и женщина) отрезан не только от видения, но даже от воспоминания образа Бога.

Это библейский вариант мифа, известного во многих странах. В нем представлен один из основных путей символизации таинства творения: развитие вечности во время, разделение одного на два, а затем на множество, а также зарождение новой жизни посредством воссоединения пары. Этот образ относится к началу космогонического цикла[226] и столь же правомерно — к моменту завершения миссии героя, когда стена Рая исчезает и происходит новое открытие и восстановление божественной формы и новое обретение мудрости[227].

Тиресий, слепой провидец, был двупол — его глаза были закрыты для ломаных форм мира отраженного света и пар противоположностей, однако в своей внутренней темноте он увидел судьбу Эдипа[228]. В одной из своих форм, известной как Ардханариша (Бог-полуженщина), Шива является слитым в одном теле с Шакти, своей супругой (он как правая сторона, она как левая)[229]. Образы предков некоторых африканских и меланезийских племен имеют на одном теле груди матери, бороду и пенис отца[230]. И в Австралии, примерно через год после тяжелого испытания обрезания юноша, вступающий в полную зрелость, подвергается второй ритуальной операции — нижнего надрезания (нижняя часть пениса разрезается для образования постоянной щели в уретре). Этот разрез называется «лоном пениса», символизируя мужское влагалище. Благодаря обряду герой становится больше, чем мужчиной[231].

Кровь для ритуальных рисунков и для приклеивания белых птичьих перьев к своему телу австралийские отцы берут из своих нижних надрезов. Они вновь вскрывают старые раны и пускают кровь, которая одновременно символизирует менструальную кровь и мужскую сперму, а также мочу, воду и мужское молоко[232]. Кровотечение демонстрирует, что старики несут в себе источник жизни и питания[233], то есть они являют собой неистощимый мировой фонтан[234].