Тысячная ночь

— Нет, — сказал я. — Он из Линии Горечавки. Нас не может убить никакая инфекция.

— Это оружие против конкретной Линии. Оно создано для того, чтобы убивать подобных вам.

— Кто с ним это сделал? — спросила Портулак. — Ты, Гриша?

Вопрос, похоже, нисколько его не задел.

— Нет, не я. Это был один из вас. Лопух подозревал, что кто-то из Сторонников.

Я нахмурился, глядя на изъеденное серебром тело.

— Лопух сказал тебе, кто именно?

— У Лопуха имелись подозрения. Но точно знать, кто его отравил, он не мог.

— Не понимаю. Что, собственно, произошло? Как вообще Лопух может лежать здесь при смерти, если мы всего лишь пару часов назад видели, как он носился по острову?

На губах Гриши возникла едва заметная улыбка — первое проявление чувств с момента нашей встречи.

— Тот, кого вы видели, не Лопух. Это конструкт, подделка, созданная его врагами, которая заменила настоящего Лопуха почти три недели назад. А настоящего Лопуха отравили, прежде чем он вернулся на свой корабль.

Я взглянул на Портулак и кивнул:

— Если Гриша говорит правду, это, по крайней мере, объясняет перемены в поведении Лопуха. Мы считали, что он боится задавать новые вопросы о Великом Деянии. А на самом деле его просто подменили.

— Значит, он задавал слишком много вопросов, — сказала Портулак, наморщив симпатичный лобик. — Хотя погоди. Если он знал, что его отравили, почему ничего не сказал остальным? И почему остался на корабле, прячась от всех, в то время как его двойник бегал по острову?

— У него не было выбора, — ответит Гриша, — Когда он прилетел сюда, корабль обнаружил заразу и не позволил ему уйти.

— Весьма благородно, — заметил я.

— Он сам запрограммировал корабль на это. Думаю, подозревал, что враги могут предпринять нечто подобное. Не хотел вернуться и распространять заразу. Он думал обо всех остальных.

Какое-то время мы с Портулак молчали. Полагаю, нас обоих одолевали одни и те же печальные мысли. Нам никогда не приходило в голову, что Лопух может повести себя достойно, даже героически. Вне зависимости от того, что еще мне предстояло узнать за этот вечер, я понял, что уже неверно оценил того, кто заслуживал лучшего.

— И все равно, — сказал я, — это никак не объясняет, почему он не предупредил остальных. Если знал, что его отравили, и хотя бы догадывался, кто способен это сделать, то преступник мог всерьез поплатиться.

— Вне всякого сомнения, — кивнул Гриша. — Но Лопух понимал, что риск слишком велик.

— Риск чего? — спросила Портулак.

— Того, что станет известно о моем существовании. Если бы его враги прознали обо мне и о том, какими сведениями я обладаю, они бы сделали все возможное, чтобы я не заговорил.

— Имеешь в виду, что тебя тоже убили бы? — спросил я.

Гриша издал кудахчущий смешок.

— Да, меня наверняка бы убили. Но не только меня. Этого им было бы недостаточно. И этим кораблем они бы не ограничились. Они бы уничтожили все корабли в окрестностях острова, потом сам остров, а затем, возможно, и планету.

Я с безмолвным ужасом переваривал услышанное. Но в правдивости слов Гриши можно было не сомневаться.

— Хочешь сказать, они убили бы всех нас?

— Речь идет не просто о Линии Горечавки, — сказал Гриша. — Потеря одной Линии стала бы для остальных ударом, но не сокрушительным. Другие Линии заполнили бы образовавшийся пробел. Это не помешало бы Великому Деянию.

Я посмотрел на него:

— Что ты знаешь о Великом Деянии?

— Все. — ответил он.

— Может, расскажешь нам? — спросила Портулак.

— Нет. — сказал Гриша. — Предоставлю это Лопуху. У него еще осталось несколько минут сознательного существования, и, думаю, он предпочел бы потратить их на рассказ. Однако, прежде чем я его разбужу, думаю, вам не повредит, если я поведаю вкратце о себе и о том, как я тут оказался.

— У нас впереди весь вечер, — ответил я.

Гриша был родом с планеты археологов. Они жили в одной и той же системе два миллиона лет, с тех пор как ее заселили прибывшие в Ковчеге поколений. Происходящим в масштабах галактики они почти не интересовались, и, похоже, их вполне устраивала продолжительность жизни в двести лет. Большую часть этого срока они отдавали упорному, как монашеский подвиг, изучению цивилизации Предтеч, обитавших в этой системе в те времена, когда человечество было лишь искоркой в глазах эволюции.

Предтечи называли себя Наблюдателями. Будучи многоногими существами с твердым панцирем, они проводили половину жизни под водой. Их биология и культура выглядели столь чуждо, что на изучение того и другого не хватило бы жизни даже современного человека. Но хотя внешне они во всех отношениях отличались от народа Гриши, между двумя цивилизациями имелось определенное сходство. Наблюдатели тоже были своего рода археологами.