Тысячная ночь

— Я здесь потому, что Лопух меня спас, — сказал он. — Мой народ истребили. Машины-убийцы захватывали нашу систему, планету за планетой. Естественно, мы составили планы эвакуации, построили корабли, чтобы хоть немногие из нас смогли улететь в другую систему. Мы все еще ничего не знали о релятивистских межзвездных перелетах, так что те корабли в силу естественных причин были медленными и ненадежными. Это была единственная наша ошибка — мы не предполагали, что нам может понадобиться умение строить быстрые корабли. Впрочем, будь иначе, вряд ли я бы с вами тут разговаривал. Мой народ расселился бы по другим системам, и мне не пришлось бы идти на подобную хитрость. Но так уж вышло, что я оказался единственным выжившим.

Корабль с десятками тысяч беженцев на борту тащился прочь от системы, где шла бойня. Они постарались как можно лучше замаскировать корабль, и какое-то время им верилось, что удастся невредимыми выйти в межзвездное пространство. Но потом неполадка в ядерном реакторе привела к тому, что корабль издал трубный звук, распространившийся на десятки световых часов. Вскоре его атаковали машины.

Большинство людей погибли сразу, лишь горстке удалось покинуть корабль на шлюпках. Их тоже перебили, но Гриша сумел сбежать. Он летел на суденышке с отказавшими двигателями и едва работающим жизнеобеспечением, и тем не менее его еще могли видеть и слышать. Но на этот раз его нашли не машины, а корабль Линии Горечавки, случайно оказавшийся поблизости.

Лопух извлек Гришу из шлюпки, вывел из аварийной гибернации и разгадал его древний язык, после чего научил его своему языку.

— Он спас мне жизнь, — сказал Гриша. — Мы бежали из системы на максимальном ускорении, обгоняя машины. Они пытались нас догнать, и какое-то время казалось, что им это удастся. Но в конце концов мы сумели оторваться.

Еще не сформулировав вопрос, я заподозрил, каким будет ответ.

— Машины... те самые, которые уничтожили ваш народ?

— Да, — ответил Гриша.

— Кто их послал?

Он посмотрел на нас и очень тихо проговорил:

— Вы.

Мы разбудили Лопуха.

Убийственный яд пожирал его с умеренной скоростью — несколько кубических сантиметров в час при нормальной температуре тела. Когда Лопух пребывал в анабиозе, эта скорость замедлялась — примерно с такой движется ледник. Но для того чтобы Лопух мог говорить с нами, требовалось его согреть. Гриша предупредил, что ему остались минуты сознательной жизни, причем сознание будет угасать, поскольку яд с новой силой вгрызется в мозг.

— Я надеялся, что кто-нибудь сюда доберется, — сказал Лопух, открыв глаза. Он не повернул голову к нам — не позволила пожиравшая его тело короста, — но я предположил, что он все же сумел каким-то образом нас узнать. Его губы едва шевелились, однако что-то усиливало его слова. — Я знаю, как вы проникли на мой корабль. Полагаю, Гриша уже рассказал кое-что о его роли во всей этой истории.

— Кое-что, — кивнул я.

— Что ж, хорошо — не придется повторять. — Его речь звучала сбивчиво, как прерывистая струйка воды. — Но что, собственно, вас сюда привело?

— В твоей нити имелись несоответствия, — сказала Портулак, опасно приблизившись к окружавшему койку пузырю. — Она противоречила версии событий, которой располагал Лихнис. Кто-то из вас лгал.

— Ты говорил, будто был там, где на самом деле не бывал, — объяснил я. — Я случайно оказался в том же месте в то же время. Не случись этого, никто бы ничего не узнал.

— Да, — сказал он. — Я солгал, представив поддельную нить. В ней много правды — вероятно, об этом вы и сами догадались, — но мне пришлось скрыть мой визит в систему Гриши.

Я кивнул:

— Потому что ты знал, кто уничтожил народ Гриши?

— Они применили древнее оружие, миллионолетний реликт какой-то древней войны. Выяснить, откуда взялись эти машины, сейчас невозможно, но я нашел одну из них, деактивированную и брошенную. На старую технику были установлены новые системы управления. И эти системы использовали протоколы Линии.

— Линии Горечавки?

— Горечавки или кого-то из наших союзников. Я стал свидетелем чудовищного преступления, худшего геноцида из всех зафиксированных в нашей истории.

— Почему ты это скрыл? — спросила Портулак.

— Сам факт этого злодеяния перепугал меня до смерти. Но мою нить я изменил вовсе не по этой причине. Мне требовалось время, чтобы найти виновных и собрать достаточно доказательств, чтобы призвать их к ответу. Если преступники среди нас — а у меня имелись основания так считать, — они наверняка убили бы Гришу, опасного свидетеля. А если вместе с Гришей понадобилось бы уничтожить всех нас, они бы это сделали, даже глазом не моргнув. — Он выдавил печальный смешок. — Если ты только что стер с лица Вселенной цивилизацию, просуществовавшую два миллиона лет, что для тебя значит какая-то тысяча клонов?

— Уничтожить всю Линию? — с трудом скрывая недоверие, спросил я. — Думаешь, они зашли бы так далеко лишь ради того, чтобы замести следы преступления?

— И даже дальше, — мрачно проговорил Лопух. — Речь идет не только о нашей маленькой и ничего не значащей Линии, Лихнис.