У Дона Великого на берегу

Тангул поджимал губы, щурил глаза, отвечал холодно: – Я поймал. Другие упустили. Моя ли вина?

– А может, они того и хотели, чтобы ты их поймал, а? На такие слова сердился Тангул, садился на лошадь, уезжал будто бы по делу: «Что с пустыми людьми терять время?»

Если говорить по правде, решил тогда Тангул, что его жизни пришел конец. После побега двух русских и исчезновения вместе с ними Алтанбека предстал Тангул перед грозными очами Мамая. Очей-то, впрочем, правителевых Тангул не видал. Еще перед шатром пал на землю. И где на четвереньках, а где и ползком, валяясь в пыли, добрался до Мамаевых сапог, которые принялся тут же истово целовать.

– Смилуйся, светлый хан! – подвывал Тангул, судорожно всхлипывая. – Во мне ли причина, что сбежали русские?

Мамай бил и топтал Тангула ногами. Больно бил. Плетью хлестал. Но в живых оставил. Переменились времена! Прежде отрубленную Тангулову голову давно бы грызли собаки. Сейчас из-за соперничества ханы и князья чаще режут друг друга, нежели пастухов и воинов.

Из Мамаева шатра Тангул сразу же попал в шатер старшего Алтанбекова сына, Муратбека. И там тоже был бит.

Кричал истошно Муратбек:

– Ублюдок! Сын ишака и суслика! Как мог упустить русов?! Как мог позволить украсть моего почтенного родителя?! По тебе плачет веревка! Ножа – перерезать горло – ты недостоин!

И опять ползал в пыли Тангул. Целовал сапоги Муратбека. Размазывал по лицу слезы. Преданными собачьими глазами смотрел на Муратбека.

– О благородный бек! Аллах свидетель, ленивые слуги твоего отца причина беды!

Впрочем, кричал Муратбек громко, а бил более для порядка. И это сразу отметил про себя хитрый Тангул.

«Э-э! – подумал. – Похоже, сынок мало огорчен потерей отца. А пожалуй, втайне и рад!»

Так в действительности и было.

Жди, когда своей смертью помрет отец и оставит в наследство свои богатства и стада. Да еще кому оставит – вопрос! Восемь сыновей было у Алтанбека. Среди них Муратбек – старший. А известно, как нынче младшие братья смотрят на старших: помеха на пути к богатству и власти. Того гляди, сверкнет в ночи кинжал наемного убийцы. Или такого мясца отведаешь, что тут же и дух вон. Такова стала жизнь в степи. Впрочем, была ли иной прежде?

Удивительно, но вместо ожидаемой кары побег русских и похищение Алтанбека принесли Тангулу удачу. Воистину, кто заранее ведает, где потеряешь, а где найдешь?

Муратбек из бывших отцовских людей приметно выделял Тангула. Однажды, угостив Тангула жирной сладкой бараниной и прохладным терпким кумысом, Муратбек сказал:

– Ты умный человек, Тангул. А с умным человеком иметь дело легко и приятно. Я слышал, ты хотел в обмен на русских пленных получить от отца коня и саблю…

При этих словах испуганно заерзал Тангул на ковре, постеленном в шатре. Выходит, лицемерил Муратбек. Сейчас полетит с плеч Тангулова голова.

Но нет. Тангул едва верил слуху и зрению. Муратбек взял в руки саблю, лежавшую подле него на ковре, и протянул ее Тангулу.

– Возьми. Хороший воин должен иметь хорошее оружие. Коня возьмешь из табуна сам. Можешь того серого, по имени Аман.

Многое бы мог сказать изумленный Тангул. Много задать вопросов. Почему, например, дарит ему Муратбек коня, на котором ездил его отец? Но тем и отличается умный человек от глупого, что более слушает, нежели говорит, и воздерживается от лишних вопросов. К чему торопиться? Вынуждать другого говорить то, что он сам скажет в нужное время?

Правда, Муратбекова загадка тут же разрешилась.

– Мне нужны верные люди, Тангул. У меня семь братьев, и каждый из них жаждет завладеть добром и богатствами, доставшимися мне от отца. Надеюсь, если волей Аллаха настанет трудный час, ты знаешь, с кем быть?

– О конечно, высокородный бек! – согнулся пополам Тангул.

– Кроме того, наш светлый хан менее милостив ко мне, нежели был к моему отцу.

Уходил Тангул из шатра, пятясь и низко кланяясь.

Вот в чем дело! Муратбек боялся своих семерых братьев. И опасался, что они настроят против него Мамая. Поэтому ему нужны верные люди среди бывших отцовских воинов и слуг. Что ж, Тангул будет таким человеком. Тем более что Муратбек обещал после похода сделать его десятником, а может, и сотником! Кто отвергнет такое?

Поэтому речь Тангула отнюдь не была пустым хвастовством. Он знал, что говорил.

К жене Тангул стал относиться еще презрительнее. Сына Сеида поучал еще высокомернее. Благо тот не отвечал насмешками на Тангуловы речи.

– Светлейший, подобный солнцу, Чингисхан часто возносил людей не по родству, а по заслугам. Служи верно своему хозяину, и ты многого достигнешь!

На поле Куликово Тангул въехал рядовым воином. Но на своем коне и со своей саблей, подаренной ему Муратбеком. И он твердо помнил обещание Муратбека возвысить его в случае успеха. Однако нужна ли награда мертвому? Смешной вопрос! Только живому!

И Тангул об этом тоже помнил.

Сотне, в которой он был, повезло. Она избежала самой тяжелой первой схватки, к тому же оказалась в стороне от главных русских сил, напротив их полка левой руки.