У дороги

В дверях дома показался пастор Линде. Его голова была повязана носовым платком. Носовой платок извлекался на свет Божий вечером по пятницам, когда пастор садился за свою проповедь.

– А-а, это вы, милая фру Катинка, – сказал пастор. – Как поживаете?

Старый пастор вошел в беседку. Ему хотелось послушать про ярмарку.

Катинка едва соображала, что говорит. Она рассказывала, а сама чувствовала только одно– мучительную тоску о Хусе.

– Вот уж воистину хороший человек, – сказала фру Линде в ответ на какие-то слова Катинки, и Катинка пунцово покраснела.

– Превосходный человек, – поддержал пастор.

Он снял с головы носовой платок и положил его перед собой на стол. А сам продолжал расспрашивать о ярмарке.

– Наши люди вернулись домой только под утро, – сказал он. – Да ведь надо же им когда-нибудь и погулять.

Старый пастор расспрашивает о том, о сем, и Катинка отвечает, сама толком нее зная, что говорит.

– Дорогой Линде, не забудь о проповеди…

– Правда твоя, матушка. Да, милая фру Бай, не успеешь оглянуться, как уже суббота.

И старый пастор плетется в дом с носовым платком в руке.

– А вы не хотите пойти к гостям, милая фру Бай? – спрашивает фру Линде…

– Не могу ли я вам помочь… по хозяйству…

– Да нет, спасибо… накормлю гостей чем Бог послал… у меня есть окорок да горошек…

Катинка встает.

– Пройдите двором, – советует фру Линде.

Катинка не видела Хуса три дня, с самой ярмарки. Как она ждала и надеялась и боялась своих надежд. А сейчас она его увидит.

Смех и шум в саду были слышны еще издали. Катинка отворила калитку и вошла в сад.

– А вот и моя прелесть, – закричала Агнес. На большой лужайке играли в горелки.

Катинка видела только одного Хуса – он стоял посреди играющих. Как он был бледен и подавлен…

Катинка подумала: «Он тоже не спал эти ночи». И она робко улыбнулась ему, чуть склонив голову набок, как девочка.

Она оказалась в паре с Агнес, и они вдвоем подошли к Хусу.

– Знаем мы вас, – сказала Агнес Хусу. – Опохмелялись небось. Вот и не показывались три дня… А вас тут ждали… Вчера фру Бай даже кофе нам не подала, все хотела, чтоб мы дождались вас.

Катинка потупила взгляд, но не перебивала Агнес. У нее было такое чувство, будто это она сама говорит ему, как его ждала.

– Разве так ведут себя, когда у вас на попечении две нежные голубки, – сказала Агнее.

Те двое молчали. Катинка чувствовала, что он смотрит на нее, и так и стояла перед ним, склонив голову.

Игра в горелки продолжалась. Она видела только его одного. Они обменивались только теми словами, что полагались по правилам игры, да и то вполголоса. Ни ему, ни ей не хотелось говорить громко.

Катинка не замечала, что ее рука задерживается в его руке и выскальзывает из нее словно нехотя.

Ужин решили накрыть в беседке. Пришли старый пастор с Андерсеном, а с ними Луиса-Старшенькая и фрекен Иенсен.

– Ага, – сказала Агнес. – Кажется, нас все-таки попотчуют окороком.

До ужина Луиса-Старшенькая успела попрыгать перед новым доктором и продемонстрировать ему свое «украшение».

Когда все расселись вокруг стола в беседке, старый пастор выглянул в сад:

– Не засиделась ли какая-нибудь парочка на скамье любви?

«Скамьей любви» называли старую прогнившую скамью между двумя деревьями у плотины.

– Тьма там хоть глаз выколи… – сказала фру Линде. – Помню, когда сыновья еще пешком под стол ходили, вечно оттуда появлялась какая-нибудь парочка… вернее, приходили-то они врозь– и прямо сюда, в беседку… да, как сейчас помню…

«Скамья любви» была неиссякаемой темой для фру Линде.

– Что ни говори, Линде, а кое-кто нашел там свое счастье, – сказала она.

И она стала перечислять всех тех, кто нашел жениха или невесту в пасторской усадьбе. Такой-то, такая-то и такой-то…

И начался веселый застольный разговор о романах и помолвках.

– А помнишь… то лето, когда обручились оба, и Рикард и Ханс Бек?

– Агнес небось все знала, недаром, бывало, гремит засовом, прежде чем открыть дверь.

– А тропинка-то в орешнике…

– Вечно там кого-нибудь да вспугнешь…

– Так и слышишь, как кто-то шмыг в кусты…

– Помню, у фрекен Хортен была препротивная желтая юбка… она просто пылала…

– Вот-вот, – говорит старый пастор, – острегайтесь носить яркие юбки…

– Но в орешнике уж очень хорошо! – вырывается вдруг у какой-то девушки.

И все хватаются за животы от хохота.

– Линде, а Линде, – восклицает пасторша. – Не забудь, сегодня суббота.

Пастор хохочет так, что заходится кашлем.

– А ведь правда, там из-под каждого кустика слышатся поцелуи…

– Ну и что ж, – отзывается пасторша, которая смотрит на дело с практической стороны. – От этого вышло немало добра…

– Почему бы нам, старикам, не выпить по этому случаю, – говорит пастор. – Ваше здоровье, милая фру Катинка.

Катинка вздрагивает:

– Спасибо…

Разговор переходит на молодую пару, последнюю из тех, что нашли свое счастье на «скамье любви». Недавно у них родился сын.

– Разве сын, а не дочь?

– Да, сын, славный мальчуган.

– Родился восьми фунтов, – сообщила фру Линде. – И живут они душа в душу…

– А уж разговоров-то было…

– Воркуют, точно голубки, будто у них все еще медовый месяц…

Отужинали – фру Линде сделала знак пастору.