У Элли опять неприятности

Дверь была тугая — такая тугая, что запирать ее не имело никакого смысла. Когда-то Пол пекся о сохранности сарая с ретивостью тюремщика. Можно было подумать, что у него там хранятся все сокровища британской короны, но на самом деле там не было ничего, кроме любимых мужских игрушек: мешков с компостом, удобрениями и торфом; банок с креозотом и лаком; цветочных горшков, пакетиков с семенами, лопат и совков; банок с винтиками и гвоздиками (это-то зачем?); печальных и нераспознаваемых останков сломанных вещей и механизмов, в которых не хватает одной-двух деталей… ну, вы уже поняли, о чем я. Со всеми этими штуками они играют часами, пока вы занимаетесь домашней работой, и думают, что вы ничего не понимаете. Но вы-то знаете, что это просто игровая терапия, как в начальной школе: сортировка и раскладывание, вырезание и наклеивание, рисование и моделирование.

Может быть, именно поэтому мужчины так стараются держать все это в тайне. В любом случае, достаточно сказать, что я не видела никаких причин запирать дверь сарая на цепочку, на замок или на щеколду с тех пор, как Пол уехал. Уже несколько лет в нашем районе ничего не было слышно о ворах, промышляющих похищением цветочных горшков. Летом я обычно оставляла открытым маленькое окошко, потому что в сарае было невероятно душно и отвратительно пахло, и я ненавидела, когда случайно залетевшие внутрь пчела или бабочка отчаянно бьются о стекло, пытаясь выбраться.

— Окно открыто! — обвиняюще сказал Пол.

— Только форточка.

Однако этой форточки оказалось достаточно, чтобы пропустить внутрь средних размеров кота.

Кексик лежал на полу в сарае, тяжело дышал и виновато посматривал на лужицу рвоты рядом с собой.

— Бедный мой мальчик! — ахнула Люси, подхватывая его на руки.

— Осторожней, Люси, — предупредила я, памятуя о том, как чутко реагировал его желудок на подобное обращение в прошлый раз.

Но Кексик позволил младшенькой поднять его, и ничего страшного не произошло.

— Я немедленно позвоню ветеринару, — сказала я.

— Сейчас вечер воскресенья.

— Тогда в неотложную помощь. Они должны взглянуть на него. По-моему, он опять отравился.

Пол смотрел на пол.

— Что? — резко спросила я, проследив за его взглядом.

— Корм для рыбок, — сказал он, показывая пальцем.

— Что-что?

— На полу, посмотри. Наверное, кот опрокинул банку.

— Ну и что?

Неподходящее время для того, чтобы обсуждать, кто должен следить за порядком в его святилище.

— Я совсем про него забыл. Он тут уже много лет. И наверняка совсем стух.

— А я-то удивлялась, почему тут такая ужасная вонь.

— Элли, — сказал Пол, очень тихо и очень медленно, все еще, словно загипнотизированный, глядя на кучу на полу сарая. — Элли, я думаю, его и съел Кексик. Средства от вредителей совсем ни при чем. Думаю, надо отнести немного этой дряни ветеринару и сказать, что скорее всего кот отравился именно ею.

Я уже начала набирать номер скорой ветеринарной помощи.

Если вам приходится ехать по пригородам Лондона поздним вечером с измученным рвотой котом на коленях, вы можете счесть, что лучше попросить бывшего мужа отвезти вас на его «воксхолл-примере», чем трястись в подземке. Я прекрасно понимала, что все могло бы быть куда хуже. Некоторым образом Люси оказала нам огромную услугу, потому что объявила о своих матримониальных планах и мне пришлось вызвать ее отца. Говорю я об этом потому, что именно она сидела на заднем сиденье «примеры» с банкой гнусно пахнущего рыбьего корма в одной руке и банкой с кошачьими рвотными массами в другой.

— Это отвратительно! — простонала она в пятнадцатый раз, когда Пол повернул направо, потом налево у светофора, потом опять налево у круговой развязки возле паба, в соответствии с указаниями, которые нам давали по телефону. — Быстрее! Я больше не вынесу! Это… фу-у-у!

— Мяу! — закричал Кексик и слабо закашлялся.

— Пол, быстрее, мне кажется, ему хуже! — испуганно сказала я. — Еще далеко?

— Думаю, нет. Слушайте, кончайте ныть и ищите справа Гринуэй-роуд, ясно?

Мы прибыли к ветеринару в половине одиннадцатого. К одиннадцати он дал Кексику обезболивающее и промыл ему желудок, исследовал содержимое наших банок с образцами и согласился с тем, что, скорее всего, причиной пищевых отравлений был корм для рыбок. Однако на этот раз мы успели вовремя, яд не успел полностью всосаться, и ничего серьезного не произошло.

— Слава богу! — выдохнула я. Теперь, глядя на безжизненное тело в клетке, я готова была расплакаться.

— Но с ним все будет хорошо? — спросила Люси, поглаживая лапу Кексика сквозь решетку.

— Будем надеяться. На ночь мы оставим его здесь для наблюдения.

— У нас нет страховки… — начала я, зажмурившись, чтобы отогнать образы благоразумных семей с иррационально здоровым лабрадором и улыбающимися сладкими-сладкими детишками.

— Все в порядке, — перебил меня Пол. — Сколько с нас?