У кладезя бездны

Ровно в двадцать две пятьдесят семь по местному времени, я вышел из машины, которую взял напрокат вчера в аэропорту, хлопнул дверцей и пошел вверх по улице, особо ни на что не обращая внимания. Французы любят внешние эффекты, и подобные операции рассчитывают до секунд, это своего рода их шик. И ровно в двадцать три ноль-ноль, когда я дошел до белой угловой громады Гран Пост - у тротуара тормознул клиновидный Ситроен с затемненными стеклами, открылась задняя дверь справа. Я сел - и машина мгновенно отъехала от тротуара, рванулась в пугающую черноту улиц, она шла поразительно плавно, потому что на машинах этой мануфактуры устанавливается специальная гидропневматическая подвеска, позволяющая забыть, что такое неровности - едешь как на ковре-самолете летишь. Для Алжира, столицы новой Франции это более чем актуально - дороги здесь проблемные.

- Месье Александр? - спросил меня офицер, сидящий на заднем сидении. Вопреки моим настояниям, он все же облачился в армейскую штурмовую униформу, напялил тяжелый бронежилет и держал в руках тяжелую штурмовую винтовку SIG с барабанным магазином и громоздким термооптическим прицелом - оружие поддержки. Если придется действовать на улице - а чует мое сердце придется - то такой вот терминатор будет выделяться из толпы не меньше, чем я на токийской Гинзе.

Хотя я там никогда не был - но представляю сие зрелище.

- Я же просил быть в штатском... - поморщился я

- Немного переиграли - холодно ответил офицер, в этой стране мне, русскому на конкурсе популярности ничего не светило бы - вы работаете. Патрис прикроет вас, он в десятке лучших стрелков Легиона. Я вступлю в игру, если все пойдет в предел хреново. Генерал Бельфор одобрил изменения в плане.

Значит, спорить бесполезно. Собственно говоря, и операция то состоялась благодаря протекции генерала Бельфора - его я знал лично по делам Мексики, он часто туда наведывался, поддерживал контакт с американцами, затем даже возглавлял международную миссию поддержания мира. Он был известен как Молот Ислама - и не просто так. Долгие год мы выслеживали дичь, на которую сейчас идет охота - и этот урод нужен мне, как никто другой. Лично мне, не ГРУ, не разведке ВМФ - прежде всего лично мне, потому что это - моя игра, игра, которую я не закончил и сейчас должен был закончить. По той же самой причине я не счел возможным передоверить исполнение активной фазы операции кому-либо еще, лично прилетел в Алжир и лично сижу сейчас в Ситроене спецслужб алжирской Франции, вместе с тремя не слишком то дружелюбными офицерами Иностранного Легиона, исполнителями силовой акции. Это - моя игра, и играть ее мне.

До конца.

То ли желая построить хотя бы маленький мостик, то ли желая скрыть свой мандраж - пятьдесят процентов, что это ловушка - я протянул руку вперед, положил ее на плечо Патриса.

- Надеюсь, ты хорошо стреляешь, парень. Мне не хотелось бы умирать сегодня.

- Не беспокойтесь, мсье. Не промахнусь.

Намек?

Собственно говоря, ничего другого ждать здесь и не приходилось. С тех пор, как не стало Франции - вместо нее теперь была Нормандия, протекторат Священной Римской Империи Германской Нации - начался один из самых массовых исходов из страны, которые только имели место быть в двадцатом веке. Потом попытались подсчитать... получалось, что Францию покинули не менее пятнадцати миллионов человек - аристократы, инженеры, солдаты разгромленной армии. Строго говоря - я не знаю, для чего наши казаки участвовали во французской кампании - ведь смысла не было, германская армия могла бы опрокинуть французскую и сама. Но факт остается фактом - мы поучаствовали, и это здесь помнили до сих пор. Помнили - и ненавидели нас.

Не промахнусь...

Примерно три миллиона французов приняла Аргентина - там была крупнейшая французская колония в мире, во многом благодаря французам Аргентина стала тем, чем она является - кусочком Европы в Новом свете, правда со своей спецификой. Еще миллиона два разъехались по разным странам, в основном эмигрировали в САСШ. Но не меньше десяти миллионов - приняла алжирская земля, где эти колонисты - принялись строить европейское государство на африканской земле - видит Бог, как им было трудно. Точно так же европейское государство строили с другой стороны африканского континента буры - упорно и методично, как только они и умеют. И - выстроили. И там и там...

Место, в которое мы направлялись, называлось Касба. По-арабски Касба - это крепость, ближе всего к этому понятию русское Кремль, то есть крепость, где горожане могут отсидеться при нападении на город. Касба есть в тысячах арабских городов - но только здесь, в Алжире Касба была городом в городе. Мрачным, жестким и опасным.