У любви свои планы (СИ)

Слова Джеймса были для него отрезвляющим напитком, он действительно не заметил чего-то очень важного, и всё это время был сконцентрирован на чём-то, что его не касалось. А чувство к Гермионе — это просто желание быть согретым. Её доброта, участие, показались нужным именно ему.

Он подошёл и посмотрел на портрет своего отца. Он не был на него похож, и отец всегда ему об этом говорил. Теодор был похож на свою мать, как внешнее, так и характером. Но кое-что от отца у него было — это выдержка, несмотря ни на что, он не сломается. Гибкость и умение адаптироваться в любой ситуации были качествами от отца. Но в отличие от него, он использовал это по-другому, он не боролся против добра, а наоборот, пошёл по светлой дороге, или той, что не окрашена кровью.

Он кивнул портрету, и портрет что-то проворчал ему в ответ, также непонятно, как и отец при жизни. Он сел в своё кресло и уснул в темноте, окутанный холодом.

***

Дубовые двери распахиваются и, босиком, по тёмному мраморному полу идёт Гермиона Грейнджер. Она протягивает к нему свои руки и улыбается, тепло и неуверенно. Она медленно приближается к нему, но неожиданно переводит свой взгляд, и в её глазах вспыхивают ужас. Гермиона опускает руки и делает шаг назад, ещё один и ещё, и исчезает, а двери захлопываются так, что у него захватывает дух.

Он хочет встать из своего кресла, но не может. Теодор смотрит вниз, а его ноги связаны тёмными путами. Он хочет что-то закричать, но голоса нет. Он слышит смех, оттуда, где висит портрет, позади него, и этот скрипучий смех принадлежит его отцу.

Теодор сильно зажмурился и раскрыл глаза, а перед ним стоит она, её мягкая улыбка, её шёлковые волосы касаются его. Она целует его, и от её поцелуя ему становится холодно.

Почему так холодно? Он пытается что-то сказать, но горло как будто поражено, будто у него нет языка и он не умеет разговаривать, и словно никогда не умел.

Теодор снова зажмуривается и темнота успокаивает, убаюкивает его. И снова этот скрипучий смех.

Раскрылись двери, и чьи-то быстрые шаги. Открыв глаза он видит, как нему идёт Пэнси Паркинсон. Её волосы растрепанны, а взгляд такой открытый. Она подходит к нему и наклоняется, он снова зажмурился, но ведение в виде Паркинсона не исчезло.

Она протягивает руки и касается его щёк, волос. Пэнси тихонько перебирает их, словно пытается его щекотать, но движения мягкие и трепетные.

Он снова чувствует запах её духов: пряный, резкий, но уже знакомый.

Он открывает глаза и видит её лицо. Её глаза такие зелёные, словно он находится в хвойном лесу и понимает, что пут на нём нет, и он свободен. Встаёт, а его рука неуверенно берёт её.

— Почему ты? — он не узнаёт свой голос, но понимает, что этот вопрос задаёт именно он.

— Потому что я — твоя судьба! — тихо, тихо, отвечает она.

— Господин, мне пришлось вас потревожить, — тихий, испуганный голос. — Вы слишком долго спали, настолько долго, что мы волновались.

Теодор открыл глаза и увидел, что рядом стоят домовые эльфы, а один вышел вперёд, загораживая других собой, и поджимая испуганно уши.

— Который час?

— Хозяин, уже восемь часов вечера.

— Восемь вечера? — грозно спросил Теодор и сам вздрогнул от собственного голоса.

— Да, хозяин, только другого вечера, вы проспали больше суток, чуть больше, — дрожащим голосом ответил домовой эльф и прищурил глаза, словно боялся Теодора.

— Всё хорошо, всё хорошо, — уже тихо ответил Теодор. — Спасибо, и вы можете подавать ужин. Я покину Мэнор через час.

Домовой эльф заискрился счастьем, он что-то затараторил и с хлопком они исчезли.

— Ну и что это было? — спросил сам себя Теодор, и вздыхая, потёр лоб.

========== Часть 8 “На чай” ==========

Теодор снова стоит на том самом крыльце, и как только распахнёт двери — окажется в уютном и светлом доме, в котором всегда пахнет цветами.

Вот уже прошёл целый час ожидания, но его это совершенно не смущает. Он готов ждать до самого заката, и если ему придётся простоять всю ночь, он простоит.

Он сел на крыльцо и думал, как это удивительно, что именно Гермиона Грейнджер и её любовь к книгам, её доброта и участие, а ещё Министерство с их хитроумным планом привело его сюда — на это самое крыльцо. Ему нравилось это. Нравилось быть волшебником, нравилось общаться с маглами, нравилось, что вечерами он общается просто с девушкой, которая не знает что он волшебник. Ему нравился этот мир со всех сторон, а остальное было неважно.

— Извини, ты, наверное, долго меня ждал.

Он услышал этот долгожданный голос. Тонкий, звонкий и очень нежный. Радовался не только его слух, но и сам Теодор.

— Не знаю, я потерялся в собственных мыслях, — он пожал плечами. — Но уже становится холодно.

И только сейчас он понял, что не воспользовался магией, и мурашки на его оголённых руках говорили про то, что он болван. Теодор в душе только посмеялся, ведь он просто становится самым настоящим маглом.

— Это тебе! — он протянул ей большую корзину.

— Спасибо, что это?

—Это чай, разный. Здесь около семидесяти сортов чая.

Она посмотрела на него удивлённо и заглянула в корзину.