У пирамиды

Это наше общее, нерефлексированное, всем доступное и повсеместно распространенное представление о действительности на первый взгляд кажется совершенно неопределенным. В самом деле: что есть действительность? Все есть действительность. И природа, и общество, и непосредственно близкое и отдаленное во времени или в пространстве. Действительность кажется чем-то вроде всеобщей предпосылки, из которой «мы все» имплицитно или эксплицитно исходим в наших мыслях, речах и построениях. Все есть действительность — по крайней мере, все то, что действительно есть. Что действительно — есть, каждый решает, конечно, сам, в том случае, разумеется, если он вообще что-то решает, т. е. рефлексирует. Наивному же, нерефлексирующему, т. е. в конечном счете от себя самого отчужденному сознанию действительность представляется как что-то неизменное, неизбежное. Она просто есть, хотим мы этого или нет. Она является, таким образом, не только общей «для нас всех», но и «для нас всех» обязательной.[25]

В эстетике этому общему понятию действительности соответствует представление о действительности, лежащее в основе так называемого реализма. Понятием реализм, как известно, обозначают по крайней мере два явления. С одной стороны, так называют определенное направление в литературе и, шире, в искусстве, которое (примерно) в середине 19-го столетия сделалось господствующим; с другой стороны под реализмом разумеют некую типологическую константу. В таком случае говорят — причем применительно также и к авторам, которые себя «реалистами» отнюдь не считали, или вообще не знали сего выражения, — о «близости к действительности», «изображении действительности» и т. п.; понятие реализма распространяется при этом на эпохи, предшествовавшие, собственно, «эпохе реализма» и даже весьма от нее далекие. Так рассуждают о «реализме у Данте» (о реализме в современном, конечно, отнюдь не в средневековом смысле), или даже об «изображении действительности у Гомера».[26] Что если, однако, само это представление о действительности однажды возникло и однажды, возможно, исчезнет? Что если сама «действительность» — всего лишь историческое явление? Именно так, полагаю я, дело и обстоит.

Дело, иными словами, обстоит вовсе не так, будто в середине (примерно) 19-го столетия произошел поворот к уже существовавшей действительности, что, якобы, и выразилось в реализме, но сам реализм потому и стал возможным, что действительность (т. е. идея действительности — что то же) окончательно завоевала господствующее положение.

На этот исторический характер действительности указывает уже этимология самого слова «действительность», произведенного в 18-ом веке от немецкого Wirklichkeit, с которого я поэтому и начну. Есть, кстати, некая ирония в том, что как прилагательное «действительный», wirklich, так и его субстантивация Wirklichkeit, «действительность» — т. е. излюбленные понятия презирающих всякую «мистику» «реалистов» — что оба эти понятия созданы немецкими (поздне-)средневековыми мистиками. Wirklich — или w"urk(en)lich — впервые встречается в мистической литературе 13-го века как прилагательное, образованное от глагола wirken, т. е делать, деять, и причем, что для нас важно, в значении «действенный», «действующий», по определению братьев Гримм, «handelnd, t"atig», «durch handeln geschehend, im tun bestehend».[27] Существительное же Wirklichkeit, образовано мейстером Экхартом как перевод латинского понятия actualitas, в свою очередь восходящего к глаголу agere («делать, действовать»), что и сделало возможным немецкое новообразование, и вместе с тем подразумевающего противоположность potentialitas, т. е. речь идет о модусе «действительного», «актуального» существования в отличие от всего лишь «возможного».[28] И только в 18-ом веке понятие «wirklich», отграничивая себя от «wirksam» («действенный»), получает значение «реальный»; существительное Wirklichkeit сохраняет при этом прежде всего значение свойства («действительность чего-то»), т. е. является отвлеченным существительным по значению прилагательного «действительный». Более поздним является значение «суммы всего действительного», «совокупности всего доступного опыту и восприятию» и т. д. («[alles] das, Bereich dessen, was als Gegebenheit, Erscheinung wahrnehmbar, erfahrbar ist»).[29]