У последней черты

Кто-то промыл ему глаза, зрение начало восстанавливаться. Что это? Мягкие руки, вытиравшие ему лицо, были изуродованы ранами в области запястий, из ран шла кровь. Неужели это он? Что Чемпион делает рядом с Джейком? Да есть ли место, где можно от него укрыться? Почему он преследует Джейка неутомимо и неотвратимо, почему он любит его без каких-либо основании, как... как... Джейк вспомнил странную поэму Фрэнсиса Томпсона, которую пришлось изучать в колледже, и покачал головой. Да. Как «Небесная гончая».

— Отойдите все от меня. Отстаньте, не понятно, что ли? Я же ясно сказал, не хочу больше жить, устал. Мне все надоело... Надоело самому все решать. Пусть будет по-твоему, Чемпион. Я сдаюсь. Я принимаю все твои условия. Возьми мою жизнь — делай с ней, что хочешь.

Из глаз у него хлынули слезы, но это были слезы облегчения. Чемпион чем-то брызнул ему на десны, дал попить. Сам Джейк

не смог бы удержать голову у горлышка бутылки — мышцы шеи были совершенно обессилены, поэтому Чемпион придерживал его за затылок широкой ладонью.

Что же получается? Из огромного множества людей, которых Джейк знал, в самую трудную минуту никого рядом не оказалось, а помогает ему сейчас тот, которого Джейк все время считал своим врагом. Где же они, называвшие себя его друзьями? Где они, восхвалявшие и прославлявшие его? Где они, вместе с ним сочинявшие законы бытия и искривлявшие истину? Увидев, что их любимец повержен, они выскользнули за дверь, даже не попрощавшись. Теперь они, вероятно, досадуют на его поражение и жалеют, что имели глупость поставить на него! Что ж, это их дело. Джейк теперь принадлежит кому-то другому.

Джейк услышал единственный голос, который в тот момент могли расслышать его разбитые уши:

— Я прекратил бой, едва только ты остановился и поклонился мне. Я не хотел этой драки. Теперь же ты, избежав неминуемой гибели, перешел из смерти в жизнь. В вечную жизнь. Есть чему радоваться. Открой глаза, посмотри на меня. Я Бог твой и Друг твой.

Говоривший уже перетащил Джейка в центр ринга и осторожно положил его поврежденную руку на свою. Его голос звучал уди вительно ласково — таким Джейку хотелось бы слышать голос родного отца. Что он сказал? Открыть глаза? Джейк разлепил веки и попытался разглядеть склонившееся над ним лицо. Единый Бог, великий и всемогущий. Свирепый и непобедимый, как лев. Кроткий и ранимый, как агнец. Бог и Человек в одном лице.

— Я победил за нас обоих, Джейк. Моей кровью Я заплатил за твой билет в Царство вечного блаженства, сын Мой. Держи! Ты отправишься в путь сию же минуту, не теряя времени. Тебя ждет триумф, венец славы и великий, нескончаемый праздник. Проиграв Мне, ты выиграл самое главное сражение своей жизни.

Джейк вдруг понял, что все происходящее — не сон. Или, точнее — больше, чем сон. Это видение жило своёй жизнью, оно дышало незнакомыми ароматами, вспыхивало причудливыми образами, дотягивалось издалека через невероятные пространства. Оно стремилось переменить все вокруг себя, затягивало и преображало.

Джейк резко втянул в себя воздух, потом медленно выдохнул. Такое впечатление, что он не то что проснулся, а будто его насильно заставляли спать, а теперь разрешили встать с постели. Все вокруг мокрое. Кровь! В ужасе, он приподнялся и попытался включить настольную лампу, но нащупал ее не сразу, уронил что-то со столика, а потом, когда, наконец, нажал круглую гладкую кнопку, зажмурился от непривычно яркого света.

Нет, не кровь. Он был весь мокрый от пота. И все мышцы болели. Такое впечатление, что не спал, а марафон бегал. Оглядевшись, он с удивлением понял, что все еще находится в гостиной, в кресле, перед выключенным телевизором. Какой странный сон, подумал Джейк. Или все-таки не сон? В висках уже не стучало так сильно, как сразу после пробуждения - или возвращения из мира иного? — и он начал забывать некоторые подробности по-трясшего его видения.

Часы на видеомагнитофоне показывали 3:38. Полчетвертого утра?! Значит, уже двадцать шестое декабря. Что же произошло? Он уснул в кресле, до спальни так и не дошел. Хорошо, свет успел выключить, хотя этого момента он не помнил. Видимо, на-жал на выключатель, когда уже наполовину погрузился в сон. Он встал с кресла, чтобы перейти в удобную кровать и спокойно доспать до утра, но неожиданно опустился на колени прямо посереди комнаты и устремил взор на единственную звезду, видную в щель между не до конца задернутыми гардинами.

В голове у него всплывали фразы из письма Криса, из книги К. С. Льюиса, из Библии. Он опять вспомнил Хьюка, которому не удалось защитить мать!, жену и сына. Только Хьюк был не виноват в происшедшем, а вот Джейк своими руками разрушил все, что имел. Он совершенно сознательно пренебрег своей самой главной обязанностью в жизни. Он должен был заботиться о своей семье, беречь ее, вести за собой. Он предал их, а с ними — и Того, Кто поручил ему их. Господи, и хуже того: из-за него погиб