У последней черты

— Я рада, Джейк. Мне тоже казалось, что пора изменить жизнь. Мне было так тяжело и... холодно. За Каролину постоянно беспокоилась. Мне очень хотелось найти поддержку, найти что-то лучшее. Церковь — это прекрасно.

— Так ты не против, правда? Знаешь, я на днях встречался с Аланом Вебером. Помнишь, пастор из церкви Криса? Мы посидели, поговорили. Отличный парень, отличный. Умный, понимающий. Я наконец понял, почему Крис так любил его.

Джанет попыталась вспомнить, когда Джейк раньше называл какого-нибудь пастора «умным», «понимающим» или «отличным парнем», и не смогла.

— Меня Алан пригласил на семинар для мужчин. Это через неделю. Я не совсем понял, о чем там будут говорить, но хочу съездить. Может быть, с Кларенсом вмест^. Называется, знаешь, как? «Верные слову». Интересно, да?

Джанет не знала, что сказать, и просто кивнула. Джейк с воодушевлением продолжил:

красивее, чем даже много лет назад, когда они были еще совсем юными. Он смотрел и смотрел на нее, словно пытаясь заглянуть ей в сердце.

— Ну что ж. Пойдем пешком. А по дороге ты расскажешь мне свои сны за неделю, — Джейк сказал последние слова без всякой иронии, с нежной искренней улыбкой.

— Потом не жалуйся! Твое счастье, я их не записываю, половину позабывала.

— Одевайся, а я быстренько скажу Каролине насчет завтрашнего дня.

Джейк приоткрыл дверь к дочке, она уже давно положила трубку и, затаив дыхание, слушала, как родители воркуют на диване. Рядом с ней лежала новая коричневая папка, в которой она собирала новые отцовские колонки. Ей казалось странным хранить их вместе со старыми. Джейк присел перед Каролиной, взял за обе руки, как в детстве. Джанет не расслышала его слов, но в открытую дверь увидела, как дочка бросилась отцу на шею с радостным криком: «Идите, идите!». У Джанет навернулись слезы. Бедная девочка, она так мечтала, что папа с мамой опять будут вместе. Джейк, видимо, теперь спрашивал дочку про воскресенье, а та кивала изо всех сил.

Через несколько минут Джейк и Джанет в шапках и варежках, в толстых куртках с поднятыми капюшонами вышли из дома и направились по дорожке через двор. Снег только что перестал идти, по нему еще никто не ходил. Каждый след казался первым шагом человечества по земле. Джейк обнял Джанет за плечи и прижал к себе — так они и шли, слившись в один темный силуэт на фоне белого покрывала, и воображали, что их никто не видит.

Но это было не так.

Далеко-далеко, в прекрасном мире ликовали ангелы и святые, и больше всех — тот, чей голос Джейк и Джанет узнали бы без труда, если бы они могли расслышать его через завесу.

И близко-близко, на втором этаже многоквартирного дома ликовала семнадцатилетняя девочка — та, кто давно мечтала увидеть их так близко друг к другу, и теперь плакала от нежданно

— И вот еще что. Как ты думаешь, а Каролина с нами согласится пойти? Это я опять про церковь.

— Конечно, согласится, — обрадовалась Джанет. — С папочкой она хоть на край света. Только ты сам ее попроси.

— Ладно, — с готовностью сказал Джейк. — А ты со мной не хотела бы поужинать? Я знаю отличное место, называется «Весельчак Лу». Но только ты и я, вдвоем. Как?

— Пойдем, конечно. Когда?

— Сегодня. Сейчас. Пока ты не передумала.

— А Каролина? Мы же собирались ужинать дома...

— Каролина будет только рада за нас.

Джанет вдруг хитро улыбнулась.

— А давай, как раньше, бросим монетку. Кто проиграл, тот платит.

Она вынула из кошелька гривенник и подбросила в воздух.

— Решка! — со смехом крикнул Джейк, й монетка приземлилась решкой вверх на гладкую поверхность журнального столика.

— Ты выиграл. Я плачуу.

— Нет, — вдруг очень серьезно сказал Джейк. — Я выиграл, мне и решать, кто платит. И я решил, что плачуу я. На самом деле, я должен тебе много, много ужинов. Мы так давно не были в ресторане, Джанет.

Джанет посмотрела ему прямо в глаза, и впервые в жизни он не отвел взгляд. Раньше ему мешали заносчивость — он не считал нужным долго смотреть на жену, и стыд — он был слишком виноват перед нею.

— Джейк...

— Что?

— Давай пойдем пешком. Не бери машину, — вдруг предложила Джанет.

— Но тут идти минут двадцать, а на улице холодно.

— Ничего. Оденемся потеплее.

От ее глаз лучиками разбегались мелкие морщинки, и на лбу пролегли глубокие складочки, но Джейку она казалась моложе и

свалившейся на нее счастья. В этот самый момент она впервые ощутила движение новой жизни внутри нее и провела рукой по животу, пытаясь поймать извне это нежное прикосновение.

Родители свернули за угол, но их дочь продолжала смотреть на двойную цепочку следов на белом снегу...