У последней черты

В соседнем с Гектором ряду в поле зрения Джейка попадали два журналиста, две противоположности, за которыми Джейк всегда наблюдал с большим интересом. Оба были музыкальными критиками, но Арт занимался классикой, а Курт писал про «поп» и «рок». Оба они имели работу, о которой мечтает всякий любитель музыки: бесплатно ходили на концерты, встречались за кулисами с исполнителями, да еще и получали за это зарплату! Каждый день они получали со звукозаписьгоающих студий самые последние альбомы и, надев наушники, погружались в волшебный мир. На Арте был всегда безукоризненный костюм, пожалуй, лучший во всем отделе. Он никогда не появлялся на работе без галстука, впрочем, как и еще примерно треть журналистов и все редакторы, несмотря на то, что уже лет пять как администрация отменила единый стиль одежды для сотрудников. (Джейк считал эту отмену не менее значительной, чем отмену рабства, и с тех пор ни разу не надевал галстук, за исключением тех случаев, когда ему предстояло брать интервью у какой-нибудь важной персоны). Рабочий стол Арта всегда находился в идеальном порядке, даже ручки были разложены аккуратными рядочками, подобно нотам в нотной тетради. У Курта же были длинные волосы, стянутые на затылке в хвостик, линялые джинсы, стоптанные кроссовки «Адидас» и футболка с рекламой турне рок-группы столетней давности. Джейк не мог удержаться от улыбки, глядя на них. Утонченный Арт, слегка прикрыв глаза, мелодично покачивался в такт музыке, а взъерошенный Курт крутился в своем кресле, барабанил пальцами по столу и шевелил губами, проговаривая слова песни, которую слушал.

— Вудс! — неожиданно рявкнул знакомый голос. Громко человек умеет кричать. До приоткрытой двери в противоположном конце прохода было метров пятьдесят. — Зайди ко мне!

Винстон. Он навещал Джейка в больнице, но тот раз был не в счет, потому что участливый посетитель в палате Джейка не был похож на главного редактора газеты «Трибьюн». Тогда Джейк еще подумал, что какой-нибудь самозванец, инопланетянин вселился в тело бедняги и заявился в больницу. Сейчас был уже настоящий Винстон, вечно недовольный, орущий, спешащий, злобный. Одним словом, редактор. Джейку было приятно, что он отнесся к нему в своей обычной манере. Я знал, что могу положиться на Винстона.

По дороге от своего стола до кабинета редактора — путь, называемый в народе «дорогой на эшафот», — Джейк миновал не меньше дюжины журналистов по обеим сторонам прохода. Кто-то кивал ему, кто-то улыбался, кто-то прятал глаза, кто-то смахивал слезу. Он услыхал несколько приветствий из серии: «С выздоровлением!» и проигнорировал их.

Зачем я так? Они, в сущности, славные малые и хотят, как лучше. Джейк почувствовал, что его отношение к ним несколько смягчилось.

Он отворил дверь и увидел Винстона с большой коробкой из-под бумаги для ксерокса.

— Вудс, это все твое. Забирай, а то весь мой кабинет захламил!

Джейк не сразу понял, что в коробке, даже после того как Винстон с силой всучил ее ему.

— Это письма от твоих поклонников. Только не вздумай задирать нос и не надейся на повышение зарплаты. И, будь добр, занимайся их прочтением в свободное от работы время.

— Спасибо, Винстон. Что, завидно? Тебе-то никто писем не пишет.

Редактор свирепо взглянул на Джейка из-под бровей, словно хотел сказать: «Ладно, не разводи болтовню. Без тебя дел по горло, за каждым из вас не набегаешься». Джейк развернулся с коробкой наперевес и уже собрался закрыть за собой дверь, как вдруг Винстон остановил его:

— Слушай, постарайся не напрягаться. Сегодня у тебя разминочный день. Сиди, читай свои письма.

— Сам знаю. Я это и собирался сделать.

Винстон махнул на него рукой, как будто отгоняя назойливую муху:

— Тогда проваливай.

Джейк вышел из кабинета. Все глаза были устремлены на него. Так всегда бывало, когда кого-нибудь из репортеров вызывали на ковер. Некоторые из коллег улыбались, зная, что в коробке. Джейк объявил:

— Ладно-ладно, если кто-нибудь прислал печенюшки, так и быть поделюсь.

Многие засмеялись. Джейку показалось, что слишком уж ретиво.

Усевшись за свой стол, Джейк первым делом вскрыл письма, отосланные экспресс-почтой, и заказные. Многие из них были недельной давности. В те времена, когда он занимался журналистскими расследованиями, в его отсутствие редактор сам вскрывал всю срочную корреспонденцию, чтобы не упустить каких-нибудь жареных сообщений. Автору колонки сенсаций не слали, и конверты так и пролежали запечатаными всю неделю. В заказных бандеролях оказывались книжки, хотя он и не писал рецензий, аудиокассеты с записями радиопередач или лекций, разные журналы. Джейка всегда удивляло, зачем люди шлют ему всю эту дребедень, да еще и платят немалые деньги за доставку.