У последней черты

Народ в церкви не расходился. Что их здесь держит? Нет, чтобы бежать от запаха смерти, спасаться от угрожающих проповедей и скорбных речей.

Что-то здесь было такое притягательное, что не отпускало людей по домам. Им нравилось сидеть и размышлять, глядя на крест в центре зала, им было приятно говорить друг с другом, сравнивая впечатления. Была какая-то атмосфера ожидания, которая захватила даже Джейка — впервые в жизни ему захотелось подольше побыть в таком месте, как это. Он одновременно рвался прочь и искал повод задержаться. С одной стороны, его раздражал присущий этим людям ореол уверенности в столь неопределенном вопросе, как смерть. Одновременно его влекла к себе необъяснимая вера в чудо, столь очевидно наполнявшая сердца Криса и его друзей.

Джейк решил побыть еще немного. На самом деле, в церкви куда спокойнее, чем в мире за ее стенами. Кроме того, его успокаивало чувство «абсолютной истины», в какой-то момент незаметно подкравшееся к нему и обхватившее мягким кольцом. Последние два часа покажутся теплыми и уютными, когда наступит утро понедельника, и ему придется отправиться в реальный, жестокий мир.

Джейк Вудс подъехал к зданию редакции газеты и поставил машину на своем любимом месте. Он не был здесь неделю. Подумать только, со времени аварии прошло уже восемь дней.

Он бросил в автомат несколько монеток, обеспечив себе парковку на три часа. Он мог бы оплатить сразу круглосуточную сто-_# янку, но ему нравилось каждые три часа устраивать себе небольшой перерыв. Свежий воздух, лица людей, шум улиц бодрили его и давали свежий взгляд на вещи. Иногда, если рядом было свободное место, он переставлял машину к соседнему автомату, но патрульные уже знали его и не заставляли придерживаться этого правила; главное — вовремя бросай деньги в щель.

Джейк медленно приблизился к арчатому входу редакции, выложенному коричневатым мрамором. Любой неосторожный шаг усиливал тупую боль в спине, шее и животе. Он с нетерпением ждал этого дня, мечтал вновь окунуться в работу, но в то же время страшился возвращения. Он не желал к себе особого внимания, а более всего ненавидел жалость. Он готовил себя к сочувствующим взглядам и понимающим кивкам.

Джейк глубоко вдохнул и переступил порог. Первый, кто встретился с ним глазами, был Джо. Важный, крикливый охранник очень гордился тем, что работал в здании газеты «Трибьюн» и мог обращаться к знаменитому обозревателю просто «Джейк». Однако сегодня он был необычно вежлив:

— Здравствуйте, мистер Вудс.

Вот, начинается.

— Привет, Джо! Как жизнь?

Джейк спросил по инерции, на самом деле вовсе не желая выслушивать рассказ о том, как поживает охранник, а тот и не стал отвечать. Джейк достал из кармана свой пропуск и прикрепил его себе на грудь. Три года назад только посетители должны были носить свой пропуск на виду, но после серии угрожающих звонков и неприятных происшествий это правило распространилось на всех — еще один показатель общественного упадка в городе, некогда считавшемся открытым и безопасным. Лицо на пропуске было на три года моложе и гораздо менее помятым, чем то, которое Джейк имел при себе.

Секретарша Элейн встретилась с ним вглядом и нежно улыбнулась:

— С выздоровлением, Джейк. — Она немного помедлила и добавила: — Такое несчастье... Сожалею о твоих друзьях...

— Я тоже.

Джейк сказал это резко, как отрезал. Элейн прикусила губу: не то сказала, надо было как-то иначе выразиться... Она не сразу поняла, что нет на свете таких слов, которые могли бы утешить Джейка Вудса.

Пока он шел к лифту, люди расступались перед ним, как перед прокаженным. Точно так же расступились воды Черллноголлоря в фильме «Десять заповедей». Его раздражало, когда люди обращались к нему, и раздражало, когда не обращались.

Перед лифтом стояли два репортера. Дуглас Джармер из раздела спортивной хроники и еще один парень из «Новостей экономики». Джейк не смог вспомнить его фамилию, да и не очень старался. В старые, добрые времена, до того как «Трибьюн» объединилась с «Геральд», Джейк знал всех журналистов; теперь же число их так разрослось, что он оставил всякие попытки запомнить весь персонал. Большинство из них он знал в лицо, а также, читая газету, знал много имен. Однако он давно уже не пытался совместить одно с другим. Большая газета обеспечивала журналистам частичную анонимность, что весьма устраивало Джейка.

«Новости экономики» заговорили первыми:

— Ну что, Джейк, как там семьи твоих друзей после несчастного случая?

— Нормально, — соврал Джейк. Он знал, что это звучит глупо, поэтому добавил: — Конечно, им тяжело, но переживут как-нибудь.

— Ну а ты как? Я слышал, тебя изрядно потрепало?

— Да так, пара синяков и царапин. Со мной все в порядке.

Как со мной может быть все в порядке, когда Дока и Криса больше нет ? Ему опять вспомнился Вьетнам.