У последней черты

— Да-да, рабочий, — засмеялась Линда, — установлен у нас в кладовке. Это наш офис. Я тут случайно заходила за банками, а то бы вы попали на автоответчик. Мы ведь организация в прямом смысле доморощенная, офисов из стекла и мрамора не держим. И государственной поддержки не имеем — в финансовом плане.

Голос у нее был довольно жизнерадостный, но Джейк закатил глаза от нетерпения. В трубке что-то зашуршало и грохнуло.

— Подождите секундочку, у меня тут все падает.

— Просто позовите Карла...

Времени оставалось все меньше. Ожидая у телефона, Джейк не притопывал в нетерпении ногой и не изучал обстановку на своем столе, как это делали некоторые. Оц принялся печатать на компьютере мысли, приходившие ему в голову. Он писал: «Колонка Джейка Вудса не будет опубликована, т. к. все пропало».

— Прошу прощения, мистер Вудс. Это опять я. Эти дурацкие полки...

— Послушайте, я рад за полки, но дело очень срочное. У меня в распоряжении всего сорок минут, чтобы закончить статью, и мне срочно надо переговорить с вашим мужем.

— Конечно-конечно, я понимаю, мистер Вудс. Одну минуточку.

Джейк печатал не останавливаясь: «Читатели с огромным интересом прочтут, что супруга Карла Магони отправилась за своим

мужем, мирно стригущим свой газон, ровно за тридцать восемь минут до окончания срока написания статьи».

— Карл Магони слушает. Чем могу быть полезен, мистер Вудс?

— У меня лишь несколько минут, чтобы закончить статью об учительской забастовке и о госфинансировании школ. Я уже разговаривал с председателем профсоюза учителей. Мне бы хотелось еще одно мнение по этому поводу.

— Спасибо, что позвонили. Частенько приходится читать о точке зрения наших оппонентов. Я рад возможности поделиться наконец нашей.

Он считает себя экспертом и ожидает телефонных звонков от желающих послушать его компетентное мнение, а у самого офис в кладовке и газон нестриженый.

— Не могли бы вы вкратце изложить свою позицию. За что боремся?

— Я за права детей и за развитие образования, хотя в прессе нас выставляют в ином свете. К учителям, по крайней мере, к большинству из них, у меня никаких претензий нет.

— Странно, потому что многие считают наоборот.

— Возможно, это потому, что они не читают нашей литературы и не слушают наших выступлений. Моя жена десять лет проработала в государственной школе, да и сейчас иногда замещает. Наше беспокойство связано с тем, что, к сожалению, деньги налогоплательщиков не доходят до учителей и школьников. Мы платим огромные жалования администраторам из отдела образования и прочим чиновникам. Некоторые из них неплохо справляются со своими обязанностями, но, поскольку средства весьма ограничены, не лучше ли подсократить часть ненужных должностей, не урезая при этом зарплаты учителям?

— Я слышал, что вы недовольны работой наших учителей.

— Не всех. Многие работают прекрасно. Дело в том, что нет единого стандарта качества их деятельности. НАВО пресекает всякие попытки ввести какую-либо систему оценки того, как учителя справляются со своими обязанностями. А ведь мы могли бы как-то поощрять передовиков и помогать отстающим, а от найме-

нее успешных избавляться. Нигде качество работы не имеет так мало значения, как в среде сплоченных профсоюзами учителей. Если бы государственные школы могли содержать самих себя и находились бы в равных условиях с частными гимназиями, я был бы спокоен: как в нормальном бизнесе, плохие учебные заведения либо исправлялись бы в лучшую сторону, либо сходили бы со сцены. Некомпетентным педагогам указывали бы на дверь, как это происходит в реальном мире. На деле же, в бюджетной сфере напрочь отсутствует стимул развиваться и совершенствоваться, а козлом отпущения всегда служит государство, которое дает слишком мало денег. Истина же заключается в том, что в самой системе кроются изъяны, которые не исправить с помощью денег. Это все равно что тушить пожар бензином. Огромное количество собираемых налогами средств просто разбазаривается.

Джейк законспектировал: «учителя некомпетентны, школы разбазаривают деньги налогоплательщиков, тушить пожар бензином».

—Что-нибудь еще? — Да из его жалоб целую книгу можно написать!

— Какова направленность вашей статьи? — Магони явно нервничал.

Джейк закатил глаза:

— Я же говорил, хочу быть объективным, поэтому решил побеседовать с представителями обеих сторон.

— Я почему спрашиваю, дело в том, что я всего дважды давал интервью вашей газете, но каждый раз мои слова искажали и передергивали.

Джейк брезгливо поморщился. Эти придурки вечно ноют, что их передергивают. Они просто не осознают, насколько нелепы, пока не увидят собственные слова черным по белому.

— Послушайте, мистер Магони, я вовсе не собираюсь вас передергивать, к тому же у меня, правда, совсем не остается времени. Не могли бы вы мне поведать еще какие-нибудь из ваших жалоб?