У последней черты

И хотя их взгляды во многом не совпадали, Джейк почему-то чувствовал с Кларенсом близость, схожую с той, какая была у него с Доком и Крисом. Это была взрослая версия настоящей мальчишечьей дружбы, к которой он так привык с детства. Детская версия была полна дерзких выходок и великих приключений, а в более будничном варианте — пусканием «блинчиков» на речке, сидением в шалаше и разговорами об анатомии человека в плане секреторных выделений, испражнений, а также ароматических и звуковых эффектов. Ближе к старшим классам, сюда примешивались пересуды о девчонках. Все те безумства, которые они совершали «на спор», типа запрыгивания на бампер отъезжающей машины или пускания стрелы вертикально вверх, чтобы посмотреть, кто не шелохнется на месте, пока та не упадет, а кому слабо. Перед рискованностью некоторых трюков меркли опасности армейской службы. Одним словом, чего только они ни вытворяли, чтобы доказать себе и другим, что они — не девчонки. На это их толкала бьющая через край мужская энергия — она переполняла их, искала выхода, кружила голову и порой приводила к безумным поступкам, но, по сути, в ней не было ничего дурного. Кларенс не считал принадлежность к мужскому полу ни грехом, ни проклятьем, ни болезнью; и Джейку это импонировало. Такая позиция была как глоток свежего воздуха.

Многие его коллеги обоего пола придерживались того мнения, что мужчин хлебом не корми, дай поэксплуатировать несчастных угнетенных женщин, и что только женоподобные особи являются приемлемыми мужчинами. Кларенс как-то очень точно сформулировал основной ультра-феминистический догмат (это произошло после очередной стычки с Луизой Сильман): «У мужиков полно недостатков, но все их легко исправит хорошая кастрация».

На самом деле, Джейк давно заметил, что большинство женщин обращает внимание не на этих «современных» женоподобных мужчин, а на несколько «старомодных» кавалеров, то есть на тех, кто не кичится своей мужской сутью, но проявляет достаточно твердости и силы, заклейменных общественным мнением как орудия подавления. Подобно многим своим коллегам, Джейк ловил себя на том, что в присутствии других он тоже неодобрительно качает головой в адрес этих «дикарей», которые «ничего не понимают в вопросах равенства», в то время как свои нерабочие час*л, вдали от политически корректных стражей, он предпочитал проводить в компании именно таких «отсталых» парней.’ Пару раз он даже порывался посвятить свою колонку именно этой животрепещущей теме, но эта мысль приходила в голову, лишь когда он бывал либо болен, либо пьян, либо и то и другое. Приходя в себя, он каждый раз понимал, что это слишком большой риск. Если ему дороги его репутация и перспективы на будущее, некоторые вопросы лучше не затрагивать.

Джейк вздрогнул, когда его взгляд упал на большие настенные часы с круглым белым циферблатом и черными стрелками, знакомые всем еще со школьных времен. 10:48. У него оставалось меньше часа. Полное отсутствие сосредоточенности и направленности в мыслях указывало на то, что статьи не будет. Опыт же подсказывал иное. И дело даже не в государственной премии. Делай хорошую мину при плохой игре. Пора было наконец поднатужиться и выдать что-нибудь стоящее, даже если это означало сблефовать.

Джейк напоследок еще раз обвел глазами отдел новостей в надежде на внезапное озарение. Мартин затравленно выглядывал из-за свой перегородки, нервно ероша лохматую шевелюру. Ага, чудненько! Его главный конкурент тоже в запарке. Колонка Мартина выходила в свет по вторникам, четвергам и суббо-

там; так что дни подготовки материала у него были понедельник, среда, пятница, — как и у Джейка. У Сюзанны Фарлей тоже выходила колонка по тем же дням, но Сюзанна все же писала о политике, так что Джейку она не соперница, а вот Мартин, как и Джейк, был обозревателем по общим вопросам, так что лю-бая идея была одинаково хороша для любого из них. Увидав, что и Мартин беспомощно мечется в поисках темы, Джейк почувствовал прилив сил.

Он схватил телефонную трубку и набрал номер, спешно освежая в памяти подзабытые за неделю правила ведения интервью. Основным приемом, которым он пользовался почти подсознательно, было задавать острые вопросы своим единомышленникам и, напротив, быть как можно мягче с теми, с кем был не согласен. Так он казался сам себе объективным, но главное, порождало ответы вполне откровенные и пригодные для цитирования.

— Добрый день, с вами говорит Джейк Вудс. Барбару Бетчер можно? — Бетчер была главой орегонского отдела НАВО (Национальной ассоциации по вопросам образования). Поскольку эта колонка должна была исследовать проблему местную, Джейк решил обратиться к школам. Вот уже вторую неделю длилась учительская забастовка, а тут еще к старым бедам добавились споры о введении правительственных ваучеров для покрытия части расходов на обучение в частных гимназиях для тех детей, которые по тем или иным причинам перейдут туда из государственных учебных заведений.