У пределов мрака

Шторм не заставил себя ждать, и заявил о своем появлении самым классическим образом: короткими беспорядочными волнами без пенных гребней, внезапно потемневшим морем, желтыми полосами облаков в небе и короткими беспорядочными порывами ветра.

— Что на барометре? — поинтересовался Арнольд.

— Быстро падает. Ему может позавидовать свинцовый грузик, — проворчал Джарвис.

После этого на нас и на Карибы обрушился настоящий ад, и «Фульмар» десять часов был вынужден бороться с демонами, принявшими облик волн, ураганных шквалов и разрядов молний.

Когда шторм утих, вдоволь порезвившись, море успокоилось и ласковый бриз загладил волны, вечерний горизонт окрасился в нежные акварельные тона.

«Фульмар» пострадал от шторма сравнительно сносно — волны повредили несколько листов обшивки и унесли плохо закрепленную шлюпку.

— Ущерб оплатит клиент! — решил Арнольд. — В конце концов, именно из-за него мы не смогли своевременно укрыться в заливе Катоши!

— Нужно взглянуть, как он перенес шторм, — ухмыльнулся Джарвис. — Думаю, что для него шторм оказался не легче порки за пропущенные уроки, которой награждал меня школьный учитель.

Не обнаружив пассажира в каюте, мы обыскали все судно вплоть до угольного трюма, но безуспешно.

Рулевой бросил мрачный взгляд на Меестерса.

— Слушай, надеюсь, что это не один из твоих фирменных трюков?

— Нет, я тут ни при чем, — ответил фламандец, который, несмотря ни на что, никогда не лгал.

Арнольд пожал плечами.

— Что ж тут сказать, такое случается, — пробурчал он и перекрестился, так как был добрым христианином и верил в Бога.

В Гаване «Фульмар» взял груз для Нового Орлеана, откуда направился в Гальвестон; затем он пошел курсом на восток в Кингстон, где, как нам удалось узнать, заметно понизились цены на ром.

В двадцати милях от Катоша мы увидели, как в волнах мелькнуло что-то желтое. Это оказалась акула необычного желтого цвета, пристроившаяся в кильватер «Фульмара».

Такого цвета обычно бывают чудовища длиной в семь метров, свирепые и дьявольски хитрые, атакующие все живое, что встречают в воде, включая тигровую акулу. Матросы, главным образом негры и туземцы, боятся ее, так как желтые акулы, по их мнению, обладают дурным глазом.

Джарвис принес из кубрика свой штуцер и всадил в акулу четыре пули, причем две из них в голову.

Чудовище несколько раз ударило хвостом, вспенив воду, но не отстало от нас. Мы по-прежнему видели за кормой острый спинной плавник акулы, разрезавший волны.

Джарвис и Меестерс долго наблюдали за ней. При этом, у Меестерса посерело лицо, и на лбу выступил обильный пот. Заметив это, рулевой сказал фламандцу:

— Не понимаю, что это с тобой? Не может быть, чтобы ее вид так сильно влиял на тебя! Ведь ты не первый раз видишь, как желтый хищник держится у нас за кормой.

— Акула уже часа три следует за «Фульмаром», — пробормотал Меестерс дрожащим голосом, — и все это время я думаю про Абдона, вернее, я чувствую, что должен думать о нем.

Джарвис всмотрелся в акулу и его лицо побледнело.

— Черт возьми, — проворчал он, — ведь это…

Не закончив фразу, он бросился в штурманскую рубку. Через минуту он снова появился на палубе в сопровождении капитана.

— Послушайте, капитан, — сказал он, указав на акулу, — может быть, я просто перегрелся на солнце, но вы все же посмотрите на эту дрянь и скажите мне, о чем вы при этом подумали.

Капитан удивился, но все же последовал совету.

— Странно, — пробормотал он, — не понимаю, почему, но я непрерывно думаю о нашем пропавшем пассажире.

Меестерс повернул к капитану лицо, искаженное страхом.

— Я могу закрыть глаза, — прошептал он, — но ничего не меняется, и, пока этот кошмар плывет за нами, я вижу браслет с золотыми самородками.

— А мне кажется, — неуверенно пробормотал Джарвис, — что это желтое чудовище чем-то похоже на Абдона.

Капитан дунул в свисток и сказал мгновенно появившимся на палубе матросам:

— Принесите надежный пеньковый канат, крюк и кусок сала. Подготовьте лебедку и топоры. Поймайте мне эту чертову тварь.

К счастью, среди матросов нашелся парень, какое-то время плававший на китобойце, и он догадался заменить пеньковый канат тонким, но очень прочным стальным тросом, иначе мы никогда не вытянули бы акулу из воды.

Потребовалось два часа отчаянной борьбы, прежде чем акула оказалась на палубе, убитая несколькими выстрелами и с разрубленной топорами головой.

Она выглядела жутко; ее белые выпученные глаза со злобой неотрывно следили за палачами, а из разинутой пасти, полной страшных зубов, сочилась густая кровь с отвратительным запахом.

Опасаясь невероятной живучести этих гигантских акул, мы больше часа не решались приблизиться к ней, дожидаясь, когда ее глаза затянет серая пленка.

— Распотрошите ее, — приказал Арнольд.

Из широкого разреза на палубу вывалилась зеленоватая печень, после чего матрос, выступавший в роли главного хирурга, извлек из брюха большой пузырь желудка.

— Бывает, что в желудке у акул находят драгоценности, — ухмыльнулся он, разрезая желудок точным ударом ножа.