У пределов мрака

На палубу из разреза со зловещим стуком вывалилась кисть руки с торчащей костью и надетым на нее браслетом с небольшими золотыми самородками.

В Кингстоне Джарвис купил небольшой кожаный чемоданчик с подкладкой из розового шелка, в который положил зловещие останки и браслет с золотом. Следующей ночью он зарыл чемоданчик на кладбище.

Конечно, драгоценность стоила большие деньги, но даже Меестерс смирился с их потерей и не стал возражать против мрачной погребальной церемонии.

Ужасная мадам Сю

Этой зимой я покинул Фальмут на яхте старины Сизера, взявшего курс на Нант. Его скорлупка зашла в Хью-Таун с целью, которую я не стремился выяснить, поскольку я человек не любопытный. Но можно не сомневаться, что дело было связано с контрабандой — это не стало бы загадкой для самого отстающего ученика первого класса.

Я сошел на берег и в первом же попавшемся мне на глаза кабаке познакомился с «rye»[56]. Эффект, оказанный на меня этим напитком, оказался весьма печальным. Когда я через несколько дней смог принять вертикальное положение, то выяснил, что Сизер исчез вместе со своей посудиной.

Таким образом я оказался в Хью-Тауне. На следующий день поднялась одна из этих ужасных осенних бурь, которые делают острова Сорлинги[57] недоступными и отклоняют на несколько месяцев от островных портов все, что перемещается по морю с помощью парусов или пара.

Как всегда, у меня были деньги в количестве, достаточном для привольной жизни любой царственной особы на протяжении года в любом месте, забытом Богом и людьми.

Старик, отзывавшийся на свистящее имя Коулси и в молодости имевший некоторое отношение к военному флоту, поселил меня в уютной комнате. Его служанка, некрасивая женщина с лицом старой карги, приносила мне обильную, хорошо приготовленную еду.

Однажды утром, когда я сидел с трубкой, держа в руке стаканчик с хлебной водкой, к которой успел привыкнуть, в комнату вошел Коулси.

— Пришел Коупленд, и он хочет видеть вас, — сказал он. — Когда он вам надоест, можете выбросить его в окно. Вас только поблагодарят за это — его у нас никто не любит.

— Я знавал одного Коупленда, — сказал я. — Он работал библиотекарем в Британском музее, в отделе Египта, и все время у него уходило на полировку саркофагов.

— Это явно не тот Коупленд, — ответил мой хозяин. — Тот, о котором я говорю, остался на суше после того, как его выгнали с какого-то американского судна. Прошло два года с тех пор, как он обосновался в Хью-Тауне, непонятно, с какой целью. Короче, все считают его ненормальным.

— Пусть войдет! — махнул я рукой. — Надеюсь, он развлечет меня.

— Думаю, так оно и будет! — пробурчал Коулси и вышел.

Когда появился Коупленд, я сразу же понял, что это мерзкий тип, и на Карибах наверняка не найдется острова, на котором местные туземцы не мечтают о встрече с ним, чтобы перерезать ему глотку.

— Мартинес! — обратился он ко мне. — Вы должны одолжить мне фунт стерлингов!

На моем столе валялось несколько бумажек. Я взял две банкноты по шесть шиллингов, скатал их в шарик и бросил к его ногам.

— Забирайте деньги и уматывайте отсюда!

— Сю будет благодарна вам! — сказал негодяй. — Я смогу купить для нее цыплят, так как последнее время она стала очень разборчивой в еде. Представляете, мне никак не удается уговорить ее съесть рыбу!

— Что это за Сю?

— Это дама, благородная дама… Но у нее неважный характер, и она старается ни на минуту расставаться со мной.

— Но вы же пришли ко мне без нее! — воскликнул я. — Если, конечно, дама не ждет вас за дверью, устроившись на коврике!

— Если бы я оставил ее внизу, она наверняка уже отправила Коулси и его элегантную служанку в лучший мир! Но, позвольте мне представить ее вам!

У него на коленях лежал деревянный ящичек из древесины кедра, и он поставил его на стол. Я услышал, что в ящике кто-то скребется.

Коупленд быстро нажал кнопку. Крышка откинулась, и я увидел самое мерзкое чудовище, которое только можно представить.

— Боже, это же торн-спайдер[58], — с ужасом воскликнул я.

Действительно, это был один из тех жутких гигантских пауков с множеством шипов на теле, что все еще встречаются на Малых Антильских островах, где терроризируют местное население.

Паук был размером с ладонь взрослого мужчины, и на его теле темно-красного цвета топорщились несколько десятков шипов, острых, как иглы. В его многочисленных глазах, похожих на черные бусинки, светилось бешенство, и я почувствовал, что он готовится прыгнуть на меня. Я знал, что эти пауки способны одним прыжком легко преодолеть пару ярдов.

— Мой паук ядовит, словно кобра, — пояснил Коупленд, — но он гораздо более злобный, чем змея, и не боится никого и ничего! Я нередко наблюдал, как перед ним отступает гремучая змея! Послушай, Сю, — обратился он к пауку, — покажи, какой милой ты можешь быть по отношению к джентльмену, который одолжил нам денег! Теперь я смогу купить тебе целый выводок цыплят! Сделай, пожалуйста, реверанс!