У самого синего моря

Котлетки по киевски с картофелем фри уже исходили сладким парком на больших плоских тарелках перед каждым присутствующим и предполагаемым гостем.

Щуке джин подал копченого окуня.

Рыбке бросил в стакан пару зазевавшихся комаров, когда Афелия и Василиса, соизволили появиться перед публикой.

— Ур-р-р-а! — Воскликнул восхищенный девушкам Джон. За что заработал испепеляюще-ревнивый взгляд сразу с трех сторон.

Афелия и Василиса мгновенно приревновали его к Лебеди.

Лебедь сообразив, что до нее он был с ними, приревновала Джона к Василисе, о чувственности которой знала многое, и к этой красивой незнакомке, явно имеющей влияние на Джона.

Взгляд Афелии был самым красноречивым.

Афелию ни на миг не смутило то обстоятельство, что Джон, ее благородный Джон боролся с превратностями судьбы в то время пока она… Ну, не важно…

Важно, то, что рядом с ее мужем сидела красивая девушка, с которой он провел наедине больше часа, а это карается исключительно…

— Может быть ты меня представишь? — Подошла Афелия к столику первой.

Кару она додумает потом, а сейчас необходимо чтобы эта… С пуговицей во лбу знала, о том, что она — Афелия имеет законные права на этого породистого самца.

— Уважаемая Лебедь… — Встал на ноги Джон и склонился над рукой Морской Царевны ровно на столько, чтобы оказать доверие гостье и не возбудить большего недоверия у супруги.

— Это Афелия… — Кивнул он в сторону своей супруги головой.

Афелия лучезарно улыбнулась, продемонстрировав сопернице великолепные зубы. Она, выждав секунду, посмотрела вопросительно в лицо Джону. Тот не сказал главного.

— Моя жена… — Исправился расторопный Джон.

— Венчаны? — Встряла в разговор Рыбка. — Али так? Во — грехе?

— Венчаны! — Испытывая величайшее из удовольствий, медленно произнесла Афелия. По всему — для этого общества нотариальная печать значила меньше чем алтарь, но, как — же замечательно, что есть и то и другое.

Афелия на секунду задумалась о том, что не плохо, было бы, если бы они скрепили свои узы с Джоном еще и по обычаям шариата.

Мало ли куда занесет их в следующий отпуск?

Но шариат разрешает многоженство, а этого Афелия допустить не могла.

Пока она придумывала дополнительные способы законодательного подтверждения прав на Джона, Джон усадил гостей, подал знак цыганам, японцу, Сим-Симу, налил всем не исключая Рыбку карминного «Бордо» и выпрямился, ожидая к себе внимания и хотя бы относительной тишины.

— Эх… Жалко утки нету. — Сокрушалась Василиса, скептически разглядывая котлетку в своей тарелке.

— А что так? — Шептала через спину Джона Лебедь.

— Так в котлете костей же нет? Как я колдовать буду?

— Я тебе кости от окуня отдам! Колдуй наздороввя! — Пыхтела Щука.

— Эка-я н-невидаль! — Вылезла из своего стакана уже пьяная Рыбка.

Джон плеснул ей совсем немного, но, похоже, что метаболизм волшебных существ был менее стоек к алкоголю.

— К-кости? — Она свалилась обратно в стакан. Перевернувшись белым пузом вверх, глотнула еще подкрашенной водички, пустила два пузыря, и захотела вернуться к беседе.

— Кости! — Булькнула она в стакан. Перевернуться спиной вверх у нее, почему то, не получалось.

— Ты воздуху то из пузыря спусти! — Посоветовала Щука. Рыбка икнула и смущенно прикрыла плавниками рот.

— Что вы такое говорите, уважаемая? — Она с укоризной посмотрела на щуку сквозь стакан.

— Совсем не можна! В гостях же мы!

— Эх, ма-а-аладеж-маладежь. — Вздохнула по — старушечьи Щука.

— Да ты ротом — ротом! Пьяная твоя голова! Я же тебе срамного не предлагаю. — Щука, обидевшись, вцепилась по акульи в огромного окуня и быстро завертев головой из стороны в сторону выела из его брюха здоровенный кусок.

— Прими душу раба твоего — прошептала Рыбка, по — прежнему, болтаясь в стакане пузом вверх, и, крестя оранжевым плавником копченого окуня.

— Не сродственник? — Озаботилась Щука, проглотив кусок копченой рыбины.

— Да нет! — Отозвалась Рыбка. — Из язей мы. Вот если бы вы, голубушка, карпом зеркальным закусили, так обиду бы мне нанесли! Я бы уж за кровь свою заступилася!

— Сиди уж! — Гоготнула Щука. — Владычица. Ничего кроме корыта да денег и не колдовывала… А я вот Ваньке — бизнесмену Рембрандта колдовала!

— Я прошу прощения! — Отчаялся привлечь к себе внимание Джон. — Он по — прежнему, торчал над столом с бокалом в руке и делал вид, что хочет сказать, что то очень важное.

— Чего? — Удивилась Лебедь. Она покрутила на пальце перстень, прибавляя звезде во лбу света.

— Рембрандт — это живописец! — Поучительно вмешалась в диалог Афелия.

— Живо — кто? — Залилась веселыми пузыриками Рыбка в стакане.

— Художник это! — Ответила за всех Василиса. Все — таки прозвище Премудрая она получила не зря.

— Итак! — Рявкнул Джон. Он схватил со стола нож и забарабанил по своему бокалу, словно в колокол, но у дам была чрезвычайно интересная тема для беседы.

Чрезвычайно интересная — Щука, сумевшая наколдовать подлинник знаменитого художника, была, вне всяких сомнений королевой бала.

Она долго и нудно стала рассказывать, как о том как это делается.