У студёной реки

– Не серьезен, так и растратит свои способности, – следовал вердикт-пожелание, ибо очень для многих было завистливо видеть, как кристаллизуется и прорезается, уже сверкает гранями талант мальчишки.

Тем не менее, понимал граф, отвечать как-то было нужно, не потеряв солидного уже лица, и проучить выскочку то же следовало. Устав уже от бессмысленных схваток, наученный горьким опытом, тем не менее, граф следуя сложившемуся о нем суждению, старался не прощать обидных слов. Статус требовал!

– Вот каков сопляк! Еще из штанишек не вырос детских, а туда же, меня Толстого на дуэль вызывать! Я покажу тебе дуэль! – пронеслось в голове.

– А вы знаете господа, что с Пушкина, когда впервые задержали и привели в жандармское отделение, начальник охранки приказал для острастки снять штаны и выпороть юного выскочку, чтобы одумался и впредь власти не перечил. Так вот и ходит выпоротый Пушкин и срывает злобу свою на добропорядочных подданных его Величества Императора.

Слова эти разнесли сразу по всему Петербургу злые языки, и если бы только граф Толстой зимой 1820 года был в Петербурге, быть дуэли. Но случай развел их в тот раз. А затем Толстой пробыл зиму в Москве безвыездно, встречи не случилось, но Пушкин затаил обиду и только ждал того, как они пересекутся, чтобы бросить в лицо обидчику перчатку.

Но весной после обидного разбирательства по поводу «скверных» стихов и эпиграмм, Пушкину прописали высылку на «юга» с условием не являться в столицу и Москву до соответствующего разрешения. Крым, Кишинев, село Михайловское приняли на долгие шесть лет опального и разобиженного поэта, который лелеял в сердце гнев на сумасбродного графа, тем более что тот не оставался в долгу и, прознав о порывах «мальца», ответил не менее язвительной эпиграммой:

Сатиры нравственной

язвительное жало

С пасквильной клеветой

не сходствует нимало, –

В восторге подлых чувств

ты, Чушкин, то забыл!

Презренным чту тебя,

ничтожным сколько чтил.

Примером ты рази,

а не стихом пороки

И вспомни, милый друг,

что у тебя есть щёки.

В Кишиневе Пушкин «рвал и метал», задирался и не раз дело доводил по дуэли, как бы репетируя разборку с графом.

Стреляться с графом Толстым было равносильно самоубийству. Были известны проделки графа, а число им убитых на дуэлях превысило десяток, при этом сам любитель рискнуть собственной жизнью ни разу не был ранен. При этом зловредный нрав графа, его послужной список, исчислявшийся множеством реальных и мнимых подвигов, требовали осторожности, что прочем молодому поэту было несвойственно.

–Сгоришь, Саша, как моль на свече, – предостерегали друзья, пытаясь вразумить гордеца.

Репутация же у графа Толстого была действительно оглушительно неприличною, но не без героического пафоса.

Отличившись в младые годы на поприще пьяных дебошей и дуэлей, отметившись даже полетом на воздушной шаре над Петербургом, спасаясь от жандармерии и крепости гвардейский поручик граф Толстой отправился в 1703 году по протекции в кругосветное плавание на судне «Надежда» в качестве члена посольской миссии камергера Николая Резанова в Японию. В противном случае ждал юного Федора Толстого гулкий и сырой каземат, разбирательство и суд за дерзость в отношении полкового командира, которого по обыкновению он вызвал на дуэль за замечание перед строем полка.

– Где это видано, чтобы поручик дерзил воинскому начальнику, находясь при службе! – отреагировали на событие высшие чины и приказали арестовать Толстого.

Федор, понимая, что явно «переусердствовал», кинулся в бега и скоро с помощью покровителей нашел прибежище в составе посольской миссии заменив в ней своего дальнего родственника…тоже Федора Толстого. Подмены, как бы ни заметили, и вскоре опальный граф отправился по морю к новым приключениям.

В плавании, проявив весь свой необузданный нрав и впадая порой в дикое состояние от скуки, в число героев-первопроходцев граф не попал, будучи отчисленным из посольской миссии, как только судно прибыло на родные берега – на Камчатку: спровадили графа со скандалом с корабля за шалости, без средств и всякой поддержки. Не теряя присутствия духа, граф решил добраться самостоятельно до Русской Америки и, отметившись в этих крайних российских пределах, вернулся в Петербург, являя миру крепкий дух, покрытое замысловатыми татуировками тело и полное отсутствие разумных границ здорового авантюризма.

Отбыв ссылку за проделки и непослушание в далеком гарнизоне, ведя неравную схватку с Бахусом и предаваясь картежным утехам, повзрослевший граф Толстой, пройдя героем войну со шведом и французом, достиг границ почтенного возраста.