У студёной реки

А дома нас ждёт, такая же чёрная как ворона, кошка, – благородная Котя, которая при виде воронёнка брезгливо отвернулась и обиженная, – уже на нас, ушла в дальний угол квартиры, наблюдая издали за нежданным гостем.

Воронёнок же напротив, вдруг видимо приняв чёрную кошку за свою маму-ворону, закурлыкал нежную песню и учтиво опустив голову, направился к Коте, демонстрируя своё нежное отношение. Котя косилась на птицу и, позволив той лишь только раз подойти к ней вплотную, стала отбиваться от назойливой гостьи, отмахиваясь мягко лапой. Но воронёнок не отставал, и нежно курлыча свою песню «любви» скакал за кошкой, видимо не понимая, от чего это мама бегает от него.

Вскоре решили, что воронёнок будет жить у нас на застеклённом балконе, где ему будет спокойно.

Взялись кормить приёмыша. Оказалось, лучше всего он есть мясной фарш, глотая комочки продукта с невероятным желанием и громко сопровождая процесс звуком, напоминающим гоготание. При этом воронёнок задирал голову и открывал рот так, что было видна черная глубина его утробы, открывающаяся подобно бездонной воронки. Сразу возникла мысль, что назвали птицу именно вороной из-за такой вот ассоциации с формой воронки.

Время шло. Наш гость исправно уплетал фарш, рос не по часам, а поминутно и уже пытался прыгать и махать крыльями. Между этими занятиями, несколько стеснительно выглядывая с балкона, когда открывалась дверь, воронёнок принимался преследовать Котю, надеясь добиться от кошки взаимности в общении. Но Котя, хотя и несколько привыкла к вороне, по- прежнему, презрительно фыркая, убегала от неё прочь.

Прошло несколько дней, и нужно сказать, воронёнок действительно невероятно быстро окреп и вырос. Пришло время отпускать птицу на волю. Понимая, что на воле воронёнок может погибнуть, не получив навыков по добыванию пищу, тем не менее не имея иного решения, отправились с дочерью отпускать нашего воспитанника на волю. Для этого, усадили его в старый чемоданчик и вынесли на окраину района к лесу, где и выпустили, открыв резко крышку чемоданчика. Воронёнок встрепенулся, встал, огляделся, и без предисловий рванулся ввысь, мощно раскрыв крылья. Черной молнией он понесся над кустами, деревьями и домами и в его полёте было что-то такое, что говорило о неумелости и некоторой неуверенности, но, тем не менее, отмахав добрые две или три сотни метров, воронёнок уселся на дерево и теперь сидел, оглядываясь вокруг.

Отдохнув, он снова взмахнул невероятно чёрными своими крылами и полетел дальше в свою взрослую жизнь, уверенно набирая высоту.

Мы возвращались с дочерью взволнованные домой, и говорили о том, что очень надеемся, что не помешали этому существу в жизни, а может быть даже, и спасли его.

НЕ СОСТОЯВШАЯСЯ ДУЭЛЬ

Александр неистово, меняя пистолеты, отправлял свинцовые градины в сторону старой березы, что стояла на окраине леса в преддверии обширного красивого луга. Луг этот теперь был покрыт снегом, и только отдельные кусты и стебли одиноко и обреченно качались на ветру, готовые уже сгинуть и отдаться на волю стылой поры. Поры, что на долгие месяцы сковывает и речку, что вилась невдалеке, и землю, только, что отдавшую свой урожай, и стволы берез, избавившихся от беспокойной листвы и движущейся по древесине влаги, что бы ни быть разорванной жестоким морозом.

Луг был необычайно красив в начале лета, в пору цветения. Здесь на опушке росла черемуха, цвела сирень, и череда теснившихся берез, выходила кланяться ветрам. Было невероятно прекрасно скакать на резвом застоявшемся в конюшне скакуне вдоль опушки, улавливая ароматы лета вперемешку с запахом кожи седла, сбруи, добротных новых перчаток и конского пота, наслаждаясь необычайной ширью здешних, таких знакомых, родных и любимых просторов.

На стволе березы был прикреплен листок с начертанным размашистым пером профилем ненавистного графа Толстого, но пули, раз за разом проносились мимо этого нахального вруна, нечистого на руку игрока и только одна из них ударила в ствол выше на целую сажень, но и это было успехом.

– Да стрелец из меня никудышный, подумал Александр и, разрядив в отчаянии последний заряженный пистолет, присел на оружейную коробку.

Присев, Александр сокрушенно рассуждал о том, что к дуэли с этим наглецом он не готов и хотя цыганка, к которой он заехал, покидая Петербург, нагадала ему, что нынче он не будет убит, все же было тревожно и холодило сердце в самой его середочке, как только представлял он грядущий поединок.

Вспомнил Саша цыганку в цветастом платке, черным от времени лицом, со сверкающими длинными подвесками-серьгами в растянутых годами практически черных ушах, что, глядя то в карты, то ему в глаза, время от времени отворачивалась к чадящей свече и что шептала-приговаривала. Закончив обряд, тихо и внятно произнесла своим трескучим голосом, что еще не пришло его время и многое в жизни еще случиться, а убит он будет и умрет в муках от руки белокурого красавчика.