У ворот Ленинграда. История солдата группы армий «Север». 1941—1945

Когда советские танки подошли к нашей передовой линии, пройдя от места начала атаки около полутора километров, немецкие противотанковые орудия и пехота уничтожили большую их часть. Однако несколько тяжелых танков прорвались через наши позиции и вошли в Урицк по набережной, с одной стороны которой был крутой береговой обрыв, с другой – Финский залив.

Исполняя обязанности передового наблюдателя, я находился в одном из бункеров нашего незавершенного оборонительного рубежа, когда услышал отзвуки близкого боя в 400 метрах от меня. Снедаемый присущим мне любопытством, я взобрался на прибрежный утес, откуда смог следить за боем, который шел в 50 метрах ниже. Вскоре рядом со мной начала разворачиваться только что прибывшая немецкая батарея из двух 88-миллиметровых зенитных пушек, которые могли действовать как против вражеской авиации, так и вести огонь по наземным целям.

Несколько танков КВ-1 и КВ-2 с грохотом продвигались вперед, а за ними почти вплотную бежали пехотинцы. К этим тяжелым танкам присоединились два легких чехословацких танка Т-35 производства «Шкода»[28]. Отъехав на три с лишним километра от своих передовых позиций, значительно поредевшие советские танковые подразделения больше не переходили в атаку.

Я завороженно наблюдал, как наши зенитчики ловко управляются с пушкой. Первым выстрелом головной танк был подбит. Не имевшие возможности для маневра или поднять стволы своих орудий настолько, чтобы поразить цель на вершине береговой скалы, уцелевшие русские танки оказались в беспомощном и безнадежном положении. На протяжении 20 минут немецкие зенитные орудия вели смертоносный огонь, один за другим выводя из строя попавшие в ловушку на прибрежной дороге танки КВ и Т-35[29].

Под непрерывным пулеметным огнем уцелевшие экипажи танков и пехотинцы пытались уйти тем же путем, каким пришли сюда, но оказалось, что дороги назад нет. Наши саперы – это было уже вне моей зоны обзора – заложили мощные мины и взорвали дорогу, отрезав противнику путь к отступлению.

В отчаянии многие вражеские солдаты начали прыгать в воду, но немногие из них смогли добраться до своих. К следующему дню еще остававшиеся в Урицке и Петергофе русские войска были уничтожены. Красная армия потеряла 35 танков, 1369 человек убитыми и 294 пленными.

С течением времени русские все больше использовали в боевых действиях подразделения тяжелых танков. Этой угрозе немецкая дивизия противопоставила различные средства обороны. В первую очередь в каждом полку имелась противотанковая рота, на вооружении которой были скорострельные орудия. Обычно эти роты успешно противостояли вражеским танкам, в особо опасной ситуации на помощь приходила тяжелая дивизионная артиллерия.

Однако, как доказали бои на побережье, наиболее эффективным немецким противотанковым орудием на всем протяжении войны была 88-миллиметровая зенитная пушка; обычно она использовалась только тогда, когда вражеские танки переходили в массированное наступление или наша оборона была прорвана.

Во время краткого затишья, наступившего после танковой атаки, обер-фельдфебель Элерт сводил небольшую группу солдат нашего взвода связи на экскурсию в недавно захваченный Петергофский дворец царского времени. Именно в этом месте Красная армия попыталась высадить десант. В это время дворец и окружающий его парк еще не были разрушены в результате боевых действий.

Во дворце мы прошли, ступая по великолепному паркету, через длинную анфиладу элегантных залов, мебель в которых теперь отсутствовала. Увидев рояль в одном из залов, Элерт пододвинул банкетку и начал играть. Мы даже не подозревали о его музыкальных способностях, нас очаровала прекрасная классическая музыка. Когда лучи полуденного солнца проникли через высокие окна вглубь помещения, мне представилось, словно наяву, что это царь играет на рояле, а вокруг стоят его семья и придворные.

В конце своего виртуозного исполнения Элерт открыл крышку рояля и обнаружил несколько листков нот, лежавших внутри инструмента. Он сложил эти листки и положил в карман мундира в качестве сувенира на память. Когда я вернулся на передовую, мне спустя какое-то время стало казаться, что все увиденное нами великолепие находится где-то очень далеко, словно нас не отделяло от Петергофа всего лишь несколько километров.

Получив 1 октября повышение до обер-ефрейтора, я уже постоянно выполнял обязанности передового наблюдателя, что означало более тесное взаимодействие с командиром роты. В начале ноября обер-лейтенант фон Кемпски, который снискал наше уважение еще со времени службы в Бельгии, получил назначение в штаб дивизии. Его заменил лейтенант Мюнстерманн, который избавился от последствий шока, полученного в результате артобстрела при форсировании Плюссы.