У ворот Ленинграда. История солдата группы армий «Север». 1941—1945

Советские части намеревались блокировать выход с косы в район Земланда, и последние подразделения 58-й дивизии стремительно начали отходить с нее. Немецкая артиллерия довольно долго сдерживала продвижение русских, давая возможность отойти всей дивизии. Соединившись с основными частями немецкой армии в Восточной Пруссии[54], мы тут же вступили в бой в условиях холодной восточнопрусской зимы.

Задачей вновь сформированной оперативной группы «Земланд» (9 дивизий) было оборонять Восточную Пруссию и служить щитом для немецких гражданских лиц, спасавшихся бегством от наступавшего противника. Нашей непосредственной целью было прийти на помощь Кёнигсбергу, который был окружен русскими в конце января. В то время как 58-я дивизия и другие немецкие дивизии должны были деблокировать город извне, наши окруженные части одновременно предпринимали попытку пробиться из кольца к подошедшим немецким частям оперативной группы «Земланд».

Наступление началось ранним утром 19 февраля. Наша дивизионная артиллерия, к которой присоединились орудия и нашей роты, открыла огонь по тыловым частям противника. Огневая подготовка должна была помочь атаке нашей пехоты. Я поставил моего старого товарища Шютте в тылу для управления огнем наших тяжелых орудий, а сам занял привычное место на передовой, откуда я мог получать исчерпывающую информацию обо всем происходящем.

В то время как части нашего полка продвигались через лес к передовой линии советских войск, я выдвинулся вперед вместе с тремя-четырьмя самоходно-артиллерийскими установками, пересекавшими открытую, с пологими холмами местность. Одновременно наша пехота пошла в атаку в двух сотнях метров справа от меня.

К сожалению, наша артиллерия не смогла подавить огнем позиции противника. Как только началась наша атака, советские противотанковые орудия, замаскированные за деревьями в сотне ярдов впереди нас, один за другим начали выводить из строя самоходки.

Оставшись без прикрытия, я начал отходить к нашим ротным огневым позициям в около 300 метрах позади меня. Задолго до того, как я подошел к ним, 75-миллиметровые и 150-миллиметровые гаубицы нашей роты нанесли ответный удар по врагу, обрушив до двухсот снарядов на его позиции среди деревьев.

Атакующая пехота преодолела 8 километров, прежде чем ее наступательный порыв окончательно выдохся. Впоследствии выяснилось, что наша атака застала части Красной армии врасплох. Мы на несколько часов предупредили планировавшееся ее командованием наступление.

Скорострельные противотанковые пушки американского производства, которые русские расположили на расстоянии около 20 метров друг от друга на краю леса, как нельзя лучше подходили для наступательных действий, но их близкое расположение делало их более уязвимыми для огня моих ротных орудий. К таким же результатам привел огонь нашей артиллерии по тылу русских позиций. Две русские дивизии понесли большие потери, их штабы и многие другие объекты были уничтожены. Это был явный успех, но и последний.

Когда скоординированное наступление группировки «Земланд» началось по всему фронту русских, немецким частям в Кёнигсберге удалось пробить коридор шириной около 10 километров в позициях частей Красной армии, окружившей город. Беженцы, оказавшиеся в осажденном городе, быстро начали покидать его, воспользовавшись этой спасительной лазейкой. Трагическое положение гражданских лиц, убегавших на запад, воскресило в моей памяти подобные картины из другого времени, лета 1940 г. во Франции. Причем опасность оказаться под контролем советских властей была неизмеримо выше.

В небольшом районе, освобожденном нами от советской оккупации, мы узнали от прямых свидетелей о зверствах вражеских войск. Один из самых ужасных случаев произошел в католическом монастыре для слепых монахинь, где каждая сестра была изнасилована. Примеры такого варварства заставляли нас упорнее сопротивляться, удерживая позиции как можно дольше перед отступлением. Это также подтвердило необходимость скорейшей эвакуации всего немецкого гражданского населения на запад, применяя для этого, если необходимо, и силу.

Моя рота также приняла участие в этой миссии наряду с другими частями. Для эвакуации местных жителей командование дивизии выделило пару грузовиков. Приехав на ферму, расположенную в нескольких километрах от линии фронта, мы застали там престарелую пару, обоим было за семьдесят. Жену подсадили на грузовик, но муж, отказываясь покидать дом, твердо стоял на своем: «Я останусь здесь и умру здесь». Выполняя приказ, мои солдаты насильно посадили старика в грузовик, но это зрелище глубоко ранило душу. Если бы мои родители были вынуждены покинуть свою родную ферму в Пюггене, это разбило бы им сердце.