У ворот Ленинграда. История солдата группы армий «Север». 1941—1945

«Сколько раз в день я думаю о тебе?»

«Самая большая проблема, что я тоскую по тебе, Аннелиза».

«Взаимная любовь преодолевает все разлуки».

«Наша любовь дарит нам мир в эти скорбные дни».

«Воспоминания о наших встречах в прошлом доставляют боль».

«В мыслях я всегда с тобой, моя дорогая».

«Я не могу словами описать мою любовь к тебе».

«Я благодарен Богу, что он указал дорогу к тебе, Аннелиза».

Мое воспитание наделило меня сильным характером и научило самоконтролю, я был готов нести тяготы жизни. Аннелиза была воспитана по-другому, и ей было тяжелее справляться с разлукой. Как мне стало известно позднее, это не обошлось без последствий.

Я никак не мог отогнать одолевавшее меня беспокойство, и мы с Аннелизой решили пожениться, не дожидаясь конца войны. Сейчас мы ждали необходимого официального разрешения после окончания расследования дела о еврейской фамилии ее матери. Мы уже обговорили в письмах все мельчайшие подробности нашей свадьбы в Гамбурге.

У меня сохранился купленный во время службы в Бельгии отрез материи, из которого портной в Гамбурге пошил мне костюм. Аннелиза тем временем приобрела свадебное платье. Мы планировали нанять крытый экипаж, запряженный парой белых лошадей. В нем мы должны были отправиться в церковь, а затем к тете Фриде на праздничный свадебный прием. Наш краткий медовый месяц мы должны были отметить в отеле в Гамбурге.

23–24 января 1945 г. в дивизии, а затем и в полку были подписаны последние необходимые документы, дававшие разрешение на брак. Так как я был вторым в очереди на получение трехнедельного отпуска, я отбросил прочь всякие дурные мысли и с нетерпением стал ожидать нашей с Аннелизой свадьбы.

Изменчивые представления о войне

На войне немецкие солдаты были постоянно в курсе последних новостей из еженедельных выпусков дивизионной газеты и военных радиопередач, но тщательно проверенная цензурой информация давала нам только общее представление о том, какие события происходили в России и на других театрах военных действий.

Объявление Германией войны Америке, о чем я услышал зимой 1941 г. в Урицке, прошло почти незамеченным, что было типичным случаем. В то время нам казалось, что Соединенные Штаты расположены где-то далеко и это никак не повлияет на нашу войну с Россией. Однако вскоре стало ясно, что американская промышленность предоставила значительную материальную поддержку России, которая помогла восстановить военную мощь Красной армии после ее первых поражений.

Капитуляция наших войск под Сталинградом в начале 1943 г. сильно встревожила нас, но большинство все еще был уверено в окончательной победе Германии. Некоторые надеялись на заключение выгодного договора о мире. Выход из войны в сентябре 1943 г. Италии, основного союзника Германии в Европе, только вдохновил нас на дальнейшее сопротивление для достижения победы. Несмотря на сообщения из России о постоянном отступлении наших войск, почти каждый из нас в тылу и на фронте продолжал верить в то, что мы выиграем войну где-то к середине 1944 г.

Этот постоянный оптимизм был следствием нацистской пропаганды, которая с помощью средств массовой информации навязывала немецкой общественности свое видение будущего. Распространялись также слухи, поддерживаемые главным образом Геббельсом, что Германия разрабатывает секретное чудо-оружие, которое приведет к окончательной победе. Когда летом наше «оружие возмездия» начало наносить удары по Англии, казалось, все поверили слухам, хотя действенность этого оружия могла быть преувеличена.

В то время как режим своими обращениями и заявлениями искусно манипулировал общественным мнением, страхами и надеждами людей, мне казалось, что немцы сами готовы на самообман при оценке сложившегося положения, для того чтобы морально поддержать себя перед лицом неблагоприятных обстоятельств.

В мае 1944 г. я вернулся на фронт, а вскоре нам стало известно о высадке войск союзных держав во Франции. Этого мы уже ждали, потому что союзники давно начали бомбить наши города, словно не решаясь противостоять вермахту на суше во Франции. Была надежда на то, что если они высадятся, то получат новый Дюнкерк и угроза с Запада будет на ближайшее будущее ликвидирована.

Когда в течение первых двух недель десант отбить не удалось, стало ясно, что у Германии появился второй фронт. Если бы у Германии было больше ветеранских дивизий на Западном фронте, таких как 58-я, то высадка тогда бы не удалась, но ощущалась их явная нехватка.

До войны существовало глубокое чувство обиды в отношении Запада, навязавшего Германии жесткие условия Версальского мирного договора. После высадки войск союзников в Нормандии я рассматривал конфликт с западными державами скорее как игру по сравнению с жестокими боями с русскими на Восточном фронте.

Немецкий солдат, захваченный в плен союзниками, имел все шансы выжить. В русском плену у него их не было[51]. Узнав о том, что мой брат Отто был взят в плен американцами летом 1944 г., я не был расстроен, потому что знал, что ему ничто не угрожает.