У ворот Петрограда (1919–1920)

Спор обострился. Обмен нот между Гельсингфорсом и Стокгольмом участился, тон их стал раздражителен, на Аландские острова были посланы финские войска для поддержания общественного порядка и спокойствия. Не трудно было учесть (всем, кроме некоторых финляндских шовинистов), что если только вопрос пойдет на усмотрение Лиги Наций, финляндская точка зрения, особенно же ее резкие возражения против компетенции Лиги Наций, окажется крайне уязвимой со всеми вытекающими отсюда практическими последствиями.

В самом деле, первой мерой Лиги Наций оказался «совет», преподанный финляндскому правительству, воздержаться применительно к Аландским островам от всяких актов административного или военного воздействия впредь до выяснения юридической сущности вопроса особо назначенной комиссией из людей компетентных в международном праве, авторитетных и беспристрастных. Сюда вошли нидерландский профессор Стрикен, декан парижского юридического факультета профессор Ларно и профессор Бернского университета Макс Губер.

Суждения этой комиссии, в том виде как они представлены в пространной резолюции Совету Лиги Наций от 20 октября 1920 года и им принятые к руководству, затрагивают всю совокупность не только Аландского вопроса, но и самое существо политических и правовых взаимоотношений между Россией и Финляндией, Россией и Швецией, бросая также обильный свет на общее отношение современного международного права к русской «проблеме». Для историка российской революции, как и для нас, современников, эти суждения представляют сугубый интерес, а потому мы остановимся на них подробнее.

«До провозглашения своей независимости юридическое положение Финляндии в русском государстве представлялось особенным и трудно определимым. Спрашивал себя, обратил ли Фридрихсгамский мир от 5 /17 сентября 1809 года вместе с торжественным обещанием императора Александра I от 17/29 марта того же года финляндскому сейму эти бывшие шведские области в «государство», включенное, несомненно, в Российскую империю, но пользующееся широкой автономией и самостоятельностью, за исключением внешних сношений и некоторых предметов общей законодательной политики, которые, особенно с 1899 года, стали возбуждать принципиальные споры и порождали натянутость отношений между имперскими и финскими властями?⁵⁴

Даже отвечая утвердительно на этот вопрос, все-таки остается неоспоримым, что это государство, с которым русское правительство, начиная с 1809 года, обращалось как с простой провинцией, было неразрывно связано с Россией – и положение не изменяется немедленно после Февральской революции 1917 года и исчезновения монархической власти в России, что видно из того, что различные Временные правительства в России, следовавшие одно за другим до большевистского переворота, не прекращали посылать генерал-губернаторов в Финляндию.

Однако большевистский манифест от 15 ноября 1917 года, провозгласивший для всех окраинных народов России право на самоопределение, внес важное изменение в отношения между Россией и Финляндией. Далее, 31 декабря 1917 года Совет народных комиссаров внес в Исполнительный комитет предложение о признании независимости Финляндии, что и было принято 4 января 1918 года. В тот же день Финляндская Республика была признана французским и шведским правительствами. Затем последовали признания со стороны Дании, Норвегии, Швейцарии и других государств.

Но одних этих фактов недостаточно, чтобы сказать, что с этого дня Финляндия действительно реализовала все условия суверенного государства.

Опыт мировой войны в самом деле показал, что нельзя придавать нормальной юридической ценности признанию новых государственных образований, особенно тому, которое исходило от воюющих сторон, тем более что цели таких признаний не всегда представлялись нормальными. Они (признания) были зачастую только признанием нации, а еще чаще простым признанием правительств. Точное определение территорий этих государств откладывалось до большой дипломатической операции восстановления Европы, которая должна была последовать за мирной конференцией, – подобно тому, как во многих случаях отложено было разрешение вопросов об особенностях их внутреннего политического устройства и законодательства, в частности вопрос о национальных меньшинствах. Все эти вопросы, таким образом, были интернационализированы…

Что касается России, которая первой признала Финляндское государство, не следует забывать, что она находилась тогда в разгаре революции и что ее революционные органы власти признавались только центральными державами (Брест-Литовск). Английское же правительство признало независимость Финляндии значительно позже, а именно 6 мая 1919 года, и снабдило акт признания нотой, в которой выражалась надежда, что Финляндия ни в коем случае не станет возражать против решения мирной конференции относительно ее границ.