У ворот Петрограда (1919–1920)

В другой ноте (от 4 августа 1919), адресованной так называемому Верховному Совету в Париже, шведское правительство указывает, что оно надеялось, «что правительство Финляндии, которое для осуществления независимости самой Финляндии опиралось исключительно на священное право народов на самоопределение, по меньшей мере будет относиться с уважением к этому принципу и его применению к населению Аландских островов». Оно предложило плебисцит с известными гарантиями, но переговоры с Гельсингфорсом ни к чему не привели. А между тем для поддержания мира и спокойствия в северной части Европы и сохранения равновесия в Балтийском море этот вопрос имеет огромное значение…

Останавливаясь далее на географических особенностях Аландских островов с указанием, что наиболее крупный остров расположен всего в 40 километрах по воздушной лиши от шведского материка, а от Стокгольма – в 65 км, между тем как от финляндских шхер его отделяет расстояние в 80 километров со свободным проходом, именуемым Skifett в 30 км, – после целого ряда других географических данных шведская нота говорит:

«Аландские острова с незапамятных времен принадлежали к Швеции. Первыми обитателями архипелага были шведы, как это доказано археологическими исследованиями и названиями местностей. Еще задолго до завоевания Финляндии шведами Аландские острова составляли часть шведской монархии. Действительно, только в течение XII века шведы приступили к завоеванию края, известного теперь по имени «Финляндия»; постепенно этот край был завоеван, целиком колонизирован и обращен в христианство. Как известно, население Финляндии составляет ныне 3 300 000 человек, из них 340 000 – шведы, населяющие преимущественно побережье Ботнического и Финского заливов… Неоспоримо также, что за все время шведского владычества выражение «Финляндия» представляло собой наименование для владений шведской короны, отмежеванных от материка Финским и Ботническим заливами. Финляндия не пользовалась никакой автономией и не имела никакого самостоятельного народного представительства; наравне с другими шведскими областями она была представлена в общешведском риксдаге; она управлялась на тех же началах, что и другие владения шведской короны…

Финляндия вообще никогда не существовала как самостоятельная политическая концепция до 1809 года, когда император Александр I для облегчения ее присоединения к России дал ей широкую автономию и создал Великое княжество Финляндское, которое до тех пор было только титулом среди многих других титулов шведской короны…

* * *

Финляндские шовинисты, обосновывавшие впоследствии свои притязания на Восточную Карелию с ее преобладающим русским населением именно «историческими правами», едва ли будут польщены последним замечанием этой ноты; обрадуются, напротив, их русские единомышленники-монархисты, ибо – подумайте только: российские цари не только не душили самостоятельности Финляндии, которой никогда не существовало, но, наоборот, эту самостоятельность (автономно) ей даровали motu proprio[12]

…

* * *

Но есть в этой ноте и другие ценные данные, относящиеся к эпохе правления Керенского и почему-то скрытые тогдашним министром иностранных дел Терещенко от общественного мнения России, к вящему удовольствию архиваров бывшего Певческого моста.

Оказывается: «Сейчас же после первой русской революции (Февральской) и задолго до того, как Финляндия в результате большевистского Октябрьского переворота провозгласила свое отделение от России и независимость, – на Аландских островах возникло общее народное движение в пользу их воссоединения с Швецией. Уже 7 августа 1917 года выборные делегаты со всех островов образовали общее народное представительство, которое немедленно выделило из своей среды особую депутацию для отправки в Стокгольм с целью сообщить шведскому королю и правительству о пламенном желании аландцев воссоединиться с матерью Швецией…»