У врага за пазухой (СИ)

— Вы мне лишь глоток разрешили сделать.

— Думаешь, я не врубаюсь, что ты умышленно затягиваешь с ответами?! То в сортир надо, то воды, то склероз! — Он бросает мне открытую бутылку.

Часть воды проливается в полете на бетонный пол. Другая часть — холодными брызгами разливается по ногам.

Пить нечего.

— Зачем затягивать? — жму плечами. — Меня никто не ищет. Муж наверняка развлекается с племянницей. Мама отдыхает с новым ухажером. А на работе по графику выходной. Можете позвонить и проверить.

— Как же Вольский? — вклинивается в спор мамаша. — Мне показалось, у вас очень доверительные отношения. Любовные!

— Вы наблюдательны. Только наши отношения в прошлом. Я ушла от Ярослава.

— А он взял и просто так отпустил? — цокает языком Галина Петровна.

— Он узнал, кто мои родители. Я скрывала, но Ярослав догадался.

Чувствую себя Шахерезадой. Она, чтобы сберечь жизнь, рассказывала сказки кровожадному султану. А я с той же целью изливаю душу преступникам.

— Как печально! — Галина Петровна, кряхтя, поднимается с кресла и передает мне воду. — Такая красивая пара и такая драма!

— А как ты объяснишь охрану под твоим окном? Вольскому настольно похер, что он организовал слежку? — зло сплевывает на пол Буровой.

— Ему нужны мои статьи. Ваш отец уже, наверное, в Питере. Без статей никто не узнает о его приезде.

— Кроме статей ему, значит, ничего больше не нужно? — слащаво улыбается мадам Добродетель. — Может, информация из этой коробки? — Взглядом указывает на документы Бухгалтера.

— Не знаю. Вероятно. Она много кому нужна, — вру, как не врала никогда в жизни.

— Так, может, выдашь нам весь список заинтересованных? — Заглядывает в глаза Галина Петровна. — Назови фамилии, и будешь свободна.

— А можно еще немного воды? Эта закончилась, — виновато показываю пустую бутылку.

— Блядь. Да она нас за идиотов держит! — взрывается «сынок». — Я ее сейчас так напою, что изо всех дыр польется!

Он подходит ко мне, дергает со стула.

Вместо того чтобы идти, я разыгрываю случайное падение. Заваливаюсь набок и вскрикиваю:

— А-а! Больно. Я, кажется, ногу подвернула.

Сомневаюсь, что Станиславский сказал бы «верю». Актриса из меня та еще. Но вряд ли Буровой потащит меня волоком туда, куда планировал.

— Ты даже ходить нормально не умеешь! — Буровой склоняется надо мной и бьет по щеке.

— Я не специально. — Прижимаю ладонь к горящей коже. — Так получи…

Договорить не успеваю. В гараж вбегают мои недавние тюремщики. Первый что-то быстро шепчет на ухо своему боссу. Второй с тревогой смотрит назад.

— Ты уверен? — С лица Бурового слетает вся бравада.

— Два джипа. За ними микроавтобус.

— Номера пробили?

— Не успели. Но они все… — Будто боится, что их услышат, «первый» прикрывает дверь. — Питерские.

— Сука! — Буровой сжимает кулаки и разворачивается ко мне. — Эту связать и на продуктовый склад. В холодильник! Маму отвезти домой. Срочно!

— Это Ярослав? — не выдерживаю я. — Это он едет сюда?

— Заткнись, тварь! — Вторая пощечина оказывается больнее первой.

От удара трескается губа, и на блузку падает капля крови.

— Я никуда не поеду. Забудь! — Галина Петровна возвращается в свое кресло. — Хватит с меня этих беготни и игр. Сил на них не осталось.

— Мама! Пожалуйста. Я со всем разберусь и приеду к тебе.

Я не знала старшего Бурового. Видела его на фото и видео. На них он казался самым настоящим хищником. Без страха и жалости. То, что наблюдаю сейчас, совсем из другой оперы. Это не хищник, а падальщик.

Похоже, сын забрал у отца лишь внешность.

— Занимайся Вольским! — холодно обрубает Галина Петровна. — Он свою работу выполнил, можешь с ним кончать.

— С удовольствием, — цедит сквозь зубы Буровой. Но уже в следующее мгновение дверь гаража резко распахивается, и он вместе с охранниками отлетает к стене.

— Всем оставаться на местах!

Я узнаю этот голос из миллиона. Он с гулким эхом отражается от стен и заставляет сердце биться быстрее.

— Взять его! — испуганно визжит Буровой. Только, кажется, брать уже некому.

Сквозь пелену слез вижу какую-то драку на улице и бегство Буровой. Замечаю надпись «СОБР» на груди ближайшего бойца. И уже не стесняясь, начинаю выть в голос, когда ко мне подбегает Яр.

Он словно подкошенный, падает на колени рядом.

— Ты как? Они ничего не успели с тобой сделать? Поговори со мной! — засыпает вопросами и… трогает.

Гладит по щеке, по волосам. Матерится, рассмотрев что-то на скулах. Прижимается лбом ко лбу. Шепчет…

По-хорошему нужно ответить. Не пугать его еще сильнее. Но слова застревают в горле. За прошедшие сутки я уже простилась навсегда, запретила себе верить, что когда-нибудь Яр снова притронется ко мне или погладит.

Я, как могла, глушила любые надежды на глупое «мы». А теперь он здесь…

— Ты же у меня акула. — Ярослав садится на пол и устраивает меня на своих коленях. — Ты сильная и смелая. — Качает как ребенка. — С тобой все хорошо. Правда?

Загипнотизированная его глазами, я почти не замечаю хаоса, творящегося вокруг. Не слышу приказов группы захвата и редких вскриков боли.

— Я… так рада тебя видеть. — Самые дурацкие слова, какие можно было сказать.