У врага за пазухой (СИ)

— А ты не повышай на маму голос! Я, между прочим, одна тебя растила. Утирала слезы после первого развода. Ночами не спала перед второй свадьбой. А сегодня… — Мама демонстративно прижимает ладони к груди. — Ни одной матери не пожелаю пройти через подобное испытание. Кроме тебя… у меня никого больше нет.

— Отца не было рядом только по одной причине. И мы обе отлично знаем, по какой.

Нельзя сейчас выяснять отношения. Вокруг слишком много посторонних, да и нет никаких сил. Мне просто необходимо проглотить обиду и замолчать. Не первый раз и, скорее всего, не последний.

— Это что еще за намеки? — Мама вздергивает подбородок. — Ты совесть потеряла?

— Я отлично знаю, как он попал за решетку и из-за кого.

— Еще бы ты не знала! Работаешь сейчас на этого человека. Вопреки всем просьбам! Рискуешь своей жизнью и моим здоровьем.

— Хватит дурить мне голову! — Не выдерживаю. Размотав с ног пиджак Ярослава, подхожу к матери.

— Кирочка, у тебя, наверное, температура. — Она трогает мой лоб. — После такого стресса бывает. Сейчас поедем домой. Я дам тебе аспирин и уложу в кровать. Как в детстве.

Меня передергивает от злости. Это какая-то адская передозировка ложью. В другой ситуации я бы выдержала. Вбитая в подкорку программа «Будь хорошей девочкой!» обычно неплохо глушила все чувства. Однако сегодня никакие тормоза не работают.

— Я знаю, кто был тогда за рулем, — произношу спокойно, ровно, чтобы мама услышала каждое мое слово.

— Не понимаю, о чем ты. — Мама начинает часто моргать.

— Папа никогда не сел бы за руль пьяным. И никогда не поехал бы на красный. — Смотрю глаза в глаза.

— Кирюш…

— Я Кира, мама! Не Кирюша и не Кирочка.

На душе хреново, а предательница-память отказывается показывать хоть что-то светлое, что между нами было. Туман из чужих лиц, запрятанных эмоций, горя и пустоты.

— Какая ирония судьбы! — Неожиданно рядом раздается скрипучий мужской голос. — Одна мать ради своего ребенка готова убить его отца. А другая, спасая собственную шкуру, уже избавилась от мужа и спешит избавиться от дочери.

— Да как вы смеете такое говорить?! — Забыв обо мне, мама набрасывается с кулаками на избитого Бурового. Лупит его по груди. Дергает за окровавленный ворот рубашки.

Она будто не замечает никого вокруг. А я растерянно смотрю за спины обоим.

На Ярослава.

На мужчину, которого люблю больше жизни.

На того, кто, кажется, все понял.

Глава 59

«И давно ты тут стоишь?» — вопрос крутится в голове, но спрашивать нет смысла.

«Да, я все слышал и все видел», — читается на хмуром лице Ярослава.

«Прости. Я хотела тебе рассказать. Не успела». — Плечи сами опускаются.

После всех тайн вряд ли он поверит. Глупо даже пытаться что-то втолковать.

«Нет. Ты все-таки объясни!» — Фантазия приписывает Яру новые слова. А сердце поддакивает морзянкой — один длинный удар, три коротких и снова один длинный. Три раза. «Да-да-да».

— Ярослав Борисович, я сдам этого красавца парням, — вмешивается в наш немой разговор Федор.

— Да, пусть пакуют его. Следственная группа будет здесь с минуты на минуту. Те оформят, — приказывает Ярослав, не сводя с меня глаз.

— Кира, мы с твоей мамой на улице подождем. — Оживает, наконец, Ломоносов.

Он оттягивает маму от Бурового и ведет на выход. Немного поздно. Она таки успела оставить на его щеках пару отметин. Но я благодарна Васе и за такую, припоздавшую, помощь.

— Спасибо. Подождите там, — сиплю, сплетая пальцы в замок.

Как только в гараже не остается никого лишнего, по спине проносится волна холода.

Что теперь будет?

Что говорить??

Где взять силы, чтобы выдержать еще один поединок?

Вопросы кружат в голове как черные вороны. Не спасает никакая вера в себя.

— Я всегда догадывалась, что папа невиновен. — Нужно как-то начать, и я говорю. Вытягиваю из груди слово за словом.

— Догадок мало. — В голосе Яра ни одного оттенка. Никаких спасательных кругов.

— Он не мог сбить твою жену. Он скорее врезался бы в ближайший столб, разбил машину и погиб сам. А мама… она всегда плохо водила и считала себя самой главной на дороге.

— Водила? Больше не водит?

— С тех пор… ни разу не садилась за руль.

— Понятно. — Яр устало ведет руками по лицу. Быстро растирает щеки и на мгновение сильно зажмуривается. — А Буровой откуда знает?

— Я сама удивилась. — Делаю крохотный шаг к Ярославу и останавливаюсь. Дальше словно стена. — Галина Петровна сказала, что кто-то из ее наемников сидел с отцом.

— Значит это точно. — Яр не спрашивает. В голосе нет и намека на вопрос. Ему все ясно. Поверил.

— Папа всегда старался оберегать нас от проблем. А в тот день… Он не мог поступить с мамой иначе.

Я рассказывала это Ире. Уже тогда говорить вслух о поступке матери было сложно. Слова застревали в горле. Сейчас все на порядок хуже. Я будто повторяю папин «подвиг». Беру на себя вину за преступление, к которому не имею никакого отношения, и жду, когда меня лишат самого ценного.

— Он тогда даже не пытался что-то оспорить. Сознался и пошел за решетку. — Яр до желваков стискивает зубы. Похоже, ему тоже плохо от новостей.