У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы

10 июля, когда мы подходили к реке Зуше, мы впервые попали под минометный и артиллерийский огонь противника. Впереди нас шла 380 дивизия. 11 и 12 июля она прорвала укрепленную линию врага, форсировала реку Зушу и вступила на противоположный ее берег. Мы шли вслед за 380 дивизией в качестве ее резерва с временным интервалом в 12–14 часов. Примерно через полсуток после того, как 380-я дивизия захватила первую линию немецкой обороны, мы уже занимали эти линии как резерв.

11–12, 13 июля наш полк подвергался непрерывными воздушным атакам. Немецкие самолеты буквально истязали нас, а поскольку основная масса бойцов не была раньше в боях, это вносило элементы некоторого замешательства из-за неуменья вести себя при воздушной бомбежке.

Наконец, 13 июля мы прорвались сквозь зону воздушных атак и сумели занять тот боевой участок, который нам был назначен. 13 июля мы прорвались сквозь зону воздушных атак и сумели занять тот боевой участок, который нам был назначен. 13 июля вечером другой батальон нашего полка вступил в бой.

14 июля утром наша рота занимала исходное положение, и я понял, что скоро наступит момент нашего соприкосновения с противником. Этот момент представлялся для меня очень тяжелым. В армии я уже полтора года. Я пережил оборону Сталинграда на самом страшном участке – на заводе «Баррикады», но будучи у себя в дивизии «журналистом», я в большинстве случаев выполнял функции, связанные с моей литературной работой и, находясь на самых опасных участках, наблюдал, а не действовал. А тут впервые я понял, что мне нужно реально делать то, что делает изо дня в день пехотный солдат в течение всей войны и что я видел только издали. Это меня до некоторой степени обескураживало. Мне 40 лет с лишком, физически я гораздо слабее большинства моих сверстников, я «неисправимый интеллигент» и, сколько я ни старался, даже будучи рядовым, понять и усвоить многие навыки, связанные с физическими действиями, навыки простые для людей из широких масс народа, я оставался в этой области бездарным и в большинстве случаев становился предметом со стороны других бойцов. Бойцы даже не понимали, что бывают люди, которые не умеют обращаться с лошадью, которые не умеют держать в руках лопату, которые по каждому пустому поводу обращаются к ним с вопросом, как нужно это делать?.. Умел собрать и разобрать винтовку, два раза бросал гранату и это, кажется, все. Ни ползать по-пластунски, ни делать пробежки я не умел, хотя и знал, для чего это делается.

Это было основной причиной, почему мне казалось, что здесь, в пехоте я могу бездарно, никчемно погибнуть в то время, как стоило бы подготовить себя к другому.

С огромным трудом я выкопал себе ячейку, затратив на это в три раза больше времени, чем тратил любой боец. Участок, на котором мы стояли, уже был под неприятельским минометным и снайперским огнем. Но это еще не была первая линия.

Утром пришел связной от командира роты и предупредил, что нужно готовиться к движению вперед. Слева подошли танки 1-го Донского гвардейского корпуса и остановились в роще. Командир взвода тов. Рахматулин предупредил меня, что я буду связным в ячейке управления взвода. Моя обязанность заключалась в том, чтобы идти позади цепи в 10 шагах впереди командира взвода и повторять громким голосом все приказания командира взвода, передавая их в цепь.