У звезд холодные пальцы

Был зверь как будто просто утомлен, лишь на кусты взгляд бросил в укоризне. В груди горел огонь и лился он багровым соком жизни в Реку Жизни. В ней смешивали волны жар и стынь, творилось непонятное с рекою, и таяла в зеницах зверя синь под бездной бесконечного покоя… А что охотник? Он стоял как столп: к реке плелась, весенним сном ведома, лосиха, волоча на шее столб – подпору левой половины дома!

Эх, жаль, уже опустошен колчан! Насмешливым развесистым букетом в одной мишени девять стрел торчат и на ветру колышутся при этом… И словно бы невидимой стрелой толкнулось в сердце лютое прозренье: так вот кому уродец пригульной обязан на Орто своим рожденьем!

Туманом красным застило глаза, распухли в кровь искусанные губы, в пути мешались ерник и лоза, конь спотыкался в понуканье грубом. Стремглав ли, медленно ли ехал так, в уме охотника не застревало, но показался наконец аймак… А где же юрта? Рухнула, упала!.. Удерживал с восточной стороны столб левый кучу балок и подбоев. Оторванный безумным сном жены, повлек он все жилище за собою! Добро, нажитое большим трудом, руинами покрыто и позором, и никогда уже веселый дом хозяина не встретит теплым взором!

Как нынче обездоленному быть? За чьим столом теперь моститься с краю, куда бедняге голову склонить? Вон, чай, не зря топор вколочен в сваю…

Из-за развалин тут предстал малец. Был горд ребенок – он шагал впервые. Но оттолкнул его ногой отец, на ручки сына глядя меховые. Внезапно дикая, шальная мысль рассудку замутненному явилась! В руке топор поднялся дважды ввысь и лезвие два раза опустилось…

Человек-лось замолчал, и Атын воскликнул:

– Что охотник сделал?!

– Творца наказ безумец преступил, – мрачно сказал волшебный зверь. – В чистейших водах вызвал помраченье. Он кровью их невинной осквернил, и поменялось с той поры теченье. Теперь оно плывет вперед-назад. По правой стороне – прозрачной ветке – все так же люльки новые спешат, в них ждут рожденья крохотные детки. По левой ветви вниз бегут ручьем навеки взбаламученные воды. Несут они извилистым бичом уже совсем не люльки, а колоды…

– Я знаю, теперь эту реку зовут Рекой Мертвецов. Значит, это неверное имя, раз движение реки уходит и возвращается по Кругу… Больше никто не стерег реку после смерти Железорогого лося?

Волшебный зверь качнул головой.

– Никто. И стала жаловать Зима в Орто с Быком Мороза ежегодно. А следом скачет и Ёлю сама с утробой алчной и всегда голодной. Но люди научились помогать сиротам одиноким, старым, вдовым, чтоб вместе бедам противостоять, бескормице, морозу и хворобам… Так вот, хороший паренек один сиротство мыкал по дворам в аймаке. То у одних живет приемный сын, то у других…

– Разве сказка еще не кончилась?

– Поднадоела-таки?