Убей-городок

А пока все просто и скромно, согласно плану. Во-первых, позавтракать где-то вне дома, потому что, кроме кипятка и заварки, у меня ничего нет, а во-вторых, нужно зайти в ателье, заказать-таки себе новые брюки. После тех мытарств, что пережили мои некогда парадные штаны (и ранение, да и визит в хижину Коркиной), их нужно «списывать» в рабочие, потому что ни стирка, ни утюг их уже не берут. И сколько возьмут за пошив? Рублей тридцать? Возьму с запасом, рублей сорок.

Вот странная штука. Вроде я и не пью, не курю, сахар не потребляю, а деньги как заканчивались за три дня до получки, так и заканчиваются. Так кто сказал, что отказ от вредных привычек – это сплошная экономия? Куда деньги-то деваются? Вот как пойду трудиться инспектором уголовного розыска, так сразу стану зарабатывать больше. На десятку!

А что, десятка – это такие деньги, на которые можно сходить в ресторан, да не одному, а с девушкой. Заказать две порции котлет по-киевски, два салатика типа оливье или селедки под шубой и что-то этакое спиртосодержащее, например, по сто грамм коньяка. Нет, девушке нужно брать не коньяк, а шампанское. Хм… А шампанское, насколько помню, гораздо дороже коньяка. Коньяк, если мне память не изменяет, рубля два за сто грамм, а «шампусик» – пятерка. Пожалуй, в десятку не уложиться.

Тогда ну его на фиг, этот ресторан. Котлеты с салатом можно и самому сделать, в домашних условиях, а советскому милиционеру идти в кабак – ронять честь мундира. Вот армейскому офицеру хорошо. Наклюкаются да и идут себе по улицам. Милиция «армейцев» задерживать не имеет права, а патрули у нас, хотя и появляются, но нечасто. Да и кто станет задерживать офицера, если он, скорее всего, преподаватель училища связи, а патруль состоит из курсантиков, и во главе коллега? Но у нас имеется еще и стройбат, и ракетчики пока есть, так как воинская часть в поселке Питино доживет до конца девяностых. Вот стройбатовцев и ракетчиков наши связисты с удовольствием сцапают. Но коли патруль станет состоять из стройбата, то те загребут и связистов, и ракетчиков.

Но все-таки, если помню, пусть и смутно, ресторанные цены, значит, в той жизни я и в ресторанах бывал. И не только на банкетах вроде свадеб и похорон, но и лично. Кажется, пару раз заглядывал, не больше. И денег мало, да и слишком большой риск, что меня там застанут. Нет уж, в этой тоже не стоит продолжать.

А вот самое смешное, что расходы в связи с переходом в уголовный розыск возрастут. Участковый инспектор снабжается «спецодеждой», которую он таскает денно и нощно, а вот инспектор уголовного розыска, пусть и снабжается по тем же разнарядкам, что и участковый, китель и фуражку надевает нечасто, предпочитая ей гражданскую одежду. Стало быть, и износ ткани гораздо выше.

Джексон, какими-то своими путями узнавший, что рапорт о моем переводе уже подписан, успел строго-настрого предупредить, чтобы я не вздумал таскать казенные ботинки. Дескать, ленятся инспектора уголовки ботинки менять или экономят, а вот преступный элемент нашего брата по форменной обуви и вычисляет. Обувь, между прочим, выдает не только сотрудника милиции, но и нищего. Если вы увидели человека в рубище, гляньте сначала на ноги. Если на них приличная, а нередко и дорогая обувка, смело посылайте подальше.

Разумеется, эти тонкости я давно знал, но Жеку все равно поблагодарил. А здесь так уж совпало, что штаны мне хоть как новые покупать.

Спустившись на вахту, обнаружил, что рядом с вахтершей – не тетей Катей, а с ее сменщицей – сидит… Марина и с остервенением листает все тот же журнал, который лежит здесь уже если не пятилетку, то года два. А глазенки красноватые, веки слегка припухшие. Плакала, что ли?

А я, признаться, не то чтобы забыл о девочке из Белозерска, но так, не принял наш разговор всерьез. Пусть учится, парня своего ждет. Маленькая она еще. Подозреваю, что тете Кате было интересно узнать, как мы там погуляли с ее племянницей. Но я ограничивался только общими словами, кивал: мол, девушка хорошая, очень понравилась. Конкретно ничего не говорил. А тетя Катя сказала, что Маринка заявила: мол, Леша – парень хороший. И все. Начинала ее пытать, так девка только башкой крутит и улыбается.

– Доброе утро, Инна Ивановна, – церемонно поклонился я «петербурочке», отдавая ей ключ от комнаты. – Здравствуйте, мадмуазель.

– Алексей Николаевич, вы могли бы быть и поаккуратнее, – упрекнула меня вахтерша.

– В смысле? – не понял я.

Когда это я успел что-то испачкать?

– Я к тому, что вы должны были спуститься сюда пораньше, потому что вас ждут.

Я неопределенно пожал плечами. О встрече я ни с кем не договаривался, стало быть, никуда не опаздывал. А Марина-то что тут делает?

– Девушка с вами желает посоветоваться, как с участковым, – продолжила Инна Ивановна.