Убей-городок

Вот такие успехи принес поход в школу. Появились конкретные люди, с которыми надо было работать. А это всегда лучше, чем искать иголку в стоге сена, особенно если она сама из соломы. А на географичку, я думаю, Савин положил глаз. Нужны в коллективе такие полезные люди, даже если коллектив их и не любит.

Был осмотрен стол Веры Петровны в учительской и стол в ее кабинете. Никаких личных записей, никаких личных вещей, и, конечно, никакого кулона. Рабочие материалы к урокам. Несколько книг и тетрадей, а еще маленький, сантиметров семь высотой, пластмассово-меховой Чебурашка с добрым наивным взглядом.

На выходе из школы Светлана Ивановна сказала:

– А этого козла Смирнова надо обязательно примерить. И Вера могла ему дверь открыть: все-таки отец ее ученика.

Я размышлял над рассказом сыщика Савина о походе в школу и думал, что ничего мне не дает мое «послезнание». Я помнил одно отдаленно похожее убийство одинокой учительницы, но то было в девяностые, и смерть тогда наступила от прямого ножевого удара в сердце. Это явно не тот случай. А в семидесятых ничего подобного я вспомнить не мог.

И что же это получается? Опять тот же вопрос, уже порядочно набивший оскомину, на который ответа не будет по определению. Потому что его не может быть. Я живу в старом русле своей жизни или это что-то другое? И это из-за моего поведения действительность меняется или я здесь ни при чем?

Я вернулся мыслями к убийству из девяностых. Ерунда, конечно! А с другой стороны, почему бы и нет? Чем не еще одна рабочая версия, если нет других? Что, если убийца – это… Нет, над этим надо хорошенько подумать.

Глава четырнадцатая Зеленые человечки

Два юриста – три мнения. Слышали такое? Так вот, я вам скажу, что это чистая правда. И подтверждается она в нашей работе каждый день, особенно на утренней оперативке. Вот и сегодня.

Хозяин кабинета майор Семенов просматривает накопившиеся за дежурные сутки бумаги, ставит в правом верхнем углу резолюции, распределяя материалы по своим службам: это пойдет участковым инспекторам, это – в детскую комнату милиции, это – в дознание.

Прежний дежурный следователь сидит с чуть усталым видом.

– Боря, так ты будешь писать отказной? – интересуется Семенов, поднимая глаза от очередного документа.

– Нет конечно, – хмыкает Боря. – А на каком основании отказной?

– Так человек спятил, неужели неясно? Или он «белку» поймал?

– Неясно, – пожимает плечами Боря. – Где справка из дурдома? А пока мы имеем три проникающих ранения в область живота. Заключения судебной экспертизы нет, только справка из больницы, но я уверен: выдадут заключение, что тяжкие телесные повреждения. А «белочка» – тоже не факт, что установят. Да и не мешает одно другому. Разве не может быть и «белочка», и проникающее одновременно?

– Значит, не будешь? Ведь ясно же, что это он сам себе причинил, – напирает Семенов.

– Нет, – нагло отвечает Боря. – И вообще пусть вон «урки», – кивает он в сторону меня и моего сменщика, – постановление об отказе выносят, если вам отказной нужен. А я только возбудить сто восьмую могу. В справке из больницы ясно же написано, что ранения проникающие.

Беда с этими следователями. Их процессуальная независимость отвратительно влияет на их характер и чувство субординации. Могут и с самим начальником отделения спорить вот так до бесконечности, что сейчас и происходит на глазах у других присутствующих. А особенно задиристые (здесь, как правило, употребляется другое слово, на букву «г») могут еще и пожаловаться, что на них «давят».

Тяжкие телесные, сто восьмую статью Уголовного кодекса РСФСР, у нас не любят. Хуже ее только убийство. А еще хуже нераскрытая сто восьмая, сиречь «глухарь». И что самое скверное, что если по другим статьям, которые не настолько тяжкие, с возбуждением или отказом можно подождать, то по сто восьмой решение принимается сразу, в течение суток. И плевать надзирающему прокурору, что заключение судебно-медицинской экспертизы, вполне вероятно, будет готово, когда гражданина выпишут из больницы, потому что только судебно-медицинские эксперты имеют полномочия определить степень тяжести телесных повреждений, а у них свое расписание работы.

Конечно, спустя недельки две уголовное дело будет прекращено «за отсутствием состава (а иногда и события) преступления», но сейчас-то отделение получает «глухарь», а вместе с отделением и горотдел – со всеми вытекающими из этого факта неудовольствиями вышестоящего начальства. Да и в горкоме КПСС, прочитав очередную сводку, могут озаботиться вопросом: а что это у вас, товарищи, творится с преступлениями против личности, в то время как все прогрессивное человечество, понимаете ли, твердой поступью шагает сами знаете куда?