Убей-городок

– Ух, какой вы молодец! – похвалил я Еремеева. Сделав вид, что задумался, спросил: – А как вы считаете, не стоит ли об этом в передачу «Очевидное – невероятное» написать? Там же профессор Капица постоянно о чудесах и загадках рассказывает.

Вот тут и не помню, часто ли Капица рассказывал о чудесах и загадках? Одна передача точно была, про снежного человека. Там еще Вячеслав Зайцев комментировал: «Дети себе выдумали сказки, а взрослые – моду». Йети, летающие тарелки, зеленые человечки, Бермудский треугольник, тайна гибели Атлантиды – тоже сказки, только для взрослых. Народ кинулся «снежных человеков» искать, мечтал о встрече с тарелками. Жаль, что отправиться на поиски Атлантиды или сплавать на Бермуды советскому человеку было не по карману. А так, глядишь, и руины древней цивилизации подняли бы со дня моря, и тайну треугольника раскрыли бы.

Но, скорее всего, передача шла позже, в восьмидесятые годы. Однако, наверное, что-то было. Ведь написал же Владимир Семенович «Письмо в редакцию».

Вот, понимаю, почему «попаданцы» так любят Высоцкого. Песни – на все случаи жизни.

Дорогая передача!
Во субботу, чуть не плача,
Вся Канатчикова дача
К телевизору рвалась.
Вместо чтоб поесть, помыться,
Там это, уколоться и забыться,
Вся безумная больница
У экранов собралась.

Но Высоцкий покамест в Череповец не приезжал, а песня, скорее всего, не написана.

– Если мы в передачу письмо напишем, – продолжал я, – и не вы лично (вас-то могут и не послушать), а отделение милиции, к нам корреспонденты из Москвы приедут. Они у вас интервью прямо в палате запишут. Вы как, не возражаете?

– Да вы что, товарищ милиционер! – чуть не подскочил со своей койки Еремеев. – Разве так можно?! А если эти зеленые человечки сюда придут и меня здесь убьют? У них же шпионы повсюду, сразу выследят.

Я изобразил работу мысли. Покачал головой:

– Даже не знаю, что с вами и делать. А вдруг и в нашем отделении шпион инопланетный сидит? Он же узнает, где вы и что с вами.

– Ой, а что же теперь делать?

– А давайте-ка мы инопланетян обманем. Я запишу с ваших слов: мол, выпил, поссорился с женой, потом еще выпил. А в состоянии полного расстройства решил покончить с собой. Идет?

– Идет. Пишите. Где подписать?

Глава пятнадцатая Побег на рывок

Самый лучший понедельник – это когда тебе не навалили свежих материалов. Такое бывает нечасто, но вот сегодня случилось. Усмотрев в этом знак судьбы, я решил посвятить пару часов наведению порядка в бумагах. Но полностью выполнить задуманное не успел, потому что в стенку грохнули. Это означало, что Джексон вызывает меня на переговоры. Я отстучался в ответ и быстренько убрал свои бумаги в сейф.

Джексон был один. Над столом ярко горела операционная бестеневая лампа. Такое чудо подогнал Евгению кто-то из его многочисленных друзей. Как утверждал сам счастливый приобретатель, был ли в ней какой-то брак, или она просто от старости перестала светить как надо, но, в общем, ее списали и хотели выбросить на свалку. И вот тут-то она и обрела вторую жизнь.

Теперь она значительно расширила свои функции и была не просто светильником. Для малолетних правонарушителей это была «лампа правды», с помощью которой Джексон ловко изобличал их во вранье. Осененный лучами этого рефлектора мог и роль внештатного судебного медика сыграть, чтобы освидетельствовать, скажем, ссадину на руке какой-нибудь наивной жертвы и заявить, что ущерба здоровью нет и вот за это ее обидчика из числа неустановленных лиц в тюрьму никто не посадит. Для этих целей у него в шкафу и белый халат висел, добытый, правда, уже не у медиков, а из какого-то продовольственного магазина. А еще Джексон утверждал, что зимой эта лампа греет лучше батареи. Зачем она была включена в данный момент, когда на улице уж если не жара, то хорошее тепло, оставалось не проясненным.

Хозяин кабинета кивнул головой в сторону тумбочки, где хранился дежурный «чайный сервиз», состоящий из разнокалиберных чашек и кружек и скомандовал:

– Сначала к Нине. У нее еще, наверно, осталось кипяточку. – Сам он уже сидел с огромной кружкой в руках. – А с меня сушки, почти свежие. – Он потряс газетным пакетиком, и «почти свежие» сушки весело отозвались кастаньетным перестуком. – Да не тормози. Я тебе хохму расскажу.

Я открыл тумбочку и вытащил первый попавшийся в руку сосуд. Он был коричневый снаружи и когда-то белый внутри, но теперь тоже коричневый. На ободке красовалась канцелярская скрепка. Это Савин пометил таким образом свой бокал, не утруждая себя его мытьем после очередной чайной церемонии. Пришлось поставить на место. Его мыть – не отмыть, сколько времени потеряешь. Да и Савин, увидев чистую внутренность своей посуды, мог обидеться на коллег: кто посмел самоуправствовать? Тем более что Сергей считал, что чашку для питья чая мыть вообще нельзя! Дескать, так напиток теряет свои полезные свойства.