– Ушел? – радостно переспросила мать. – Ушел, так и слава богу. Дался тебе этот Череповец. Вон бывала я там – сплошной дым. Поживешь у нас, устроишься на работу, на следующий год на истфак пойдешь поступать, как и хотел. Хоть на очное, хоть на заочное, сам смотри. Девушку себе найдешь, женишься. У нас вроде бы еще не все девки в город удрали, кто-то остался. А мы поможем, чем сможем. Верно, Коля?
– Так само собой, – согласился отец, поднимая рюмку. – Так что, за уход?
– Давай-ка лучше за нашу встречу, – улыбнулся я. – Я теперь не участковый, но из милиции не ушел, и не выгнали. Наоборот, можно сказать, что меня повысили. Я теперь инспектор уголовного розыска.
Мама, которая уже взялась за свою рюмку, от неожиданности ее опрокинула.
– Да что ж у тебя все не как у людей?! – в сердцах сказала она. – В армию забрали – нет бы куда-нибудь в связь или в авиацию, хвосты самолетам заносить, так тебя в пограничники взяли. Я два года переживала, как бы что с тобой не случилось. Потом в участковые понесло. А теперь еще хуже – в уголовный розыск. Нет бы на учителя выучился, преподавал бы себе. Чем плохо? А теперь будешь каких-то жуликов и бандитов ловить?
При мысли о том, что я стал бы преподавать историю в школе, меня почему-то передернуло. Нет уж, лучше я жуликов с бандитами ловить стану.
Глава двадцать первая
Родственные узы
«Граждане, не забывайте родителей! Обязательно приезжайте проведать их и помочь! Выкопать картошку, или поправить забор, или просто побыть рядом. И вам воздастся!»
Примерно так я мысленно агитировал всяческих нерадивых детей, подзабывших своих стариков. И делать мне это было легко и приятно, потому что себя, любимого, я в этот момент относил к самым что ни на есть «радивым» детям. Я уже решил для себя, что с первой же оказией снова соберусь в Столбово и даже наметил некоторый фронт работ, ожидающий моих мастеровых рук.
Настроение было великолепное, несмотря на легкую грустинку от расставания и козлиные прыжки колхозного грузовичка, на котором меня решил по доброте своей подбросить до станции сосед Митрич. Добрался до Вологды и без особого напряга купил билет на автобус. Даже странно, но и так иногда бывает.
Вернувшись в Череповец, я понял, что самый большой вопрос, который меня интересует, это как там дела у наших, то есть у Митрофанова с Савиным. И даже наша размолвка с Савиным показалась сущим пустяком, не заслуживающим никакого внимания. Вот что значит для настоящего трудоголика три дня не быть на работе. Тут, правда, вспомнилась пословица про некую персону с низким IQ, являющуюся любимицей работы, что звучало примерно так: дурака работа… ну, и так далее, но я ее решительно изгнал из своих мыслей.
Заскочил в общежитие, оставил там деревенские гостинцы, а заодно еще раз прислушался к своим ощущениям и даже искусил себя мыслью: а не завалиться ли мне с книжкой на кровать и не думать ни о чем, кроме того, что в ней написано? Заманчиво, но надо бы сначала пообедать. А потом все-таки заглянуть на минутку в отделение.
Вот интересное дело, насколько разными могут быть у человека взгляды на ближайшее будущее до и после обеда. Выйдя из столовой, я уже знал, что лучшее завершение дня – это «не на минутку в отделение», а свидание с книгой и, может быть, даже сон на пару часиков. А что, имею право: выходной еще не закончился.
Недолгую дорогу до общаги меня занимали мысли, какую бы книгу выбрать для приятного времяпрепровождения. Я уже почти определился, когда на глаза мне попался телефон на столе у вахтера общежития. И что-то со мной случилось. Ну да, решил я, хитроумный идальго на меня не обидится, если я сделаю всего один звоночек. И потянулся к трубке.
Дежурила сегодня не моя «сваха» и даже не «коренная ленинградка», а суровая тетка по прозвищу Столешня. Она уже собралась было строго пресечь мою попытку завладеть телефоном, но, подняв глаза, разулыбалась:
– А-а, Алексей Николаевич, пожалте-пожалте!
Насколько она была деспотична с проживающими, настолько же подобострастна с начальством. Я, видимо, в ее табели о рангах тоже попадал в эту уважаемую категорию. Однако в данный момент меня это совсем не интересовало.
Джексон оказался на месте.
– Ага, вернулся! – радостно заорал он. – А мы тут с Серегой думаем, кому в Ярославль ехать. А может, ты сгоняешь?
Я ничего не понял. Перед моим отъездом никакими поездками-командировками еще не пахло. Значит, что-то случилось. Мне пришлось несколько охладить пыл коллеги сообщением о том, что я еще ничего не знаю.
– Ах да-а! – спохватился Митрофанов. – Ты же дезертировал. А мы тут и за тебя, и за того парня, и вообще… – Здесь Митрофанов прервал свой обвинительный спич и спросил уже другим голосом, как о само собой разумеющемся: – Тебя когда ждать?
Пришлось пожелать хитроумному идальго поскучать еще некоторое время без своего читателя-почитателя, а в трубку сказать:
– Да минут через двадцать.