Убей-городок

Мама, подождав минуту, чтобы стеснительный сын успел прикрыть свое хозяйство, вошла в предбанник. Посмотрев на меня, переменилась в лице и села на лавку.

– Леша, а это у тебя что?

Блин! А майку-то я не успел надеть.

– Мам, ну это самое у меня тут, вот так вот, да ничего страшного, – залепетал я, хватая майку. В суматохе попытался просунуть голову не туда.

Но мать уже успела взять себя в руки.

– Постой, – властно потребовала она.

Встала, подошла ко мне и провела рукой по шраму, уже зарубцевавшемуся. Потом констатировала:

– Ножевое ранение. Зашили хорошо.

Мои родители познакомились в Вологде, когда отец учился в Молочном институте, а мать – в медицинском училище. Она даже успела поработать по специальности, а потом отец получил распределение в колхоз, и маме работы не нашлось, поэтому она и стала почтальоном.

Я усадил маму на лавку, сел рядом с ней и вздохнул:

– Мам, все уже позади. Полежал пару недель в больнице, выздоровел. Так что все нормально.

А мама уткнулась мне в плечо, обняла меня и заплакала.

Ну почему же я не помню, как все происходило в прошлый раз? Странно. Кажется, такие вещи должны запоминаться. А может, в прошлый раз мне удалось как-то скрыть от родителей факт своего ранения? Да, точно, так оно все и было. Мама узнала о ранении спустя два года. Шрам-то все равно не спрячешь от ее взгляда. Тем более что она медсестра, а отец – ветеринар. Они такие вещи просекают на раз-два.

– Мам, я есть хочу, – сказал, чтобы отвлечь мать от переживаний.

А со стороны дороги послышался рев мотоцикла. Сворачивает сюда, к нашему дому. Стало быть, вернулся отец. Ну да, рев его «скакуна» я ни с чем не перепутаю. «Урал» с коляской ему выдали в колхозе, чтобы успевал ездить на всякие сложные случаи.

– Пошли, – встала мать с места. – Рубашку накинь и отцу пока ничего не говори. Ему, скорее всего, трудные роды принимать пришлось.

О том, что роды были трудными, мать догадалась по затраченному времени. Если отца вызвали на чужую ферму, то неспроста, а коли супруг задержался так долго, то, значит, совсем плохо.

Отец был мрачен. Конечно, моему появлению он обрадовался, но все равно было заметно, что его что-то угнетало.

– Здравствуй, Леша, – кивнул отец, уклоняясь от моих объятий. Пояснил: – Грязный я весь и в крови. Сейчас быстренько помоюсь, переоденусь, потом…

– Коля, как там? – поинтересовалась мать.

– Хреново, – вздохнул отец. – Неправильное предлежание, теленочек крупный был, но умер. Еще хорошо, что родительницу удалось спасти.

Я никогда особо не вникал в дела отца, но коли уж вырос в семье ветеринара, то знал, что правильное предлежание – это когда теленок выходит из своей мамки как положено: голова и лапы, то есть ноги, идут вперед. А неправильное, если он идет задом. Вот тут без посторонней помощи корове не родить, и человеку приходится ей помогать. Дело это трудное, грязное. Даже и пересказывать не стану. Все равно я точно рассказать не смогу, так что и незачем. А мой отец всегда принимал несчастные случаи очень близко к сердцу.

– Вызвали бы меня вовремя, все бы в порядке было, – устало сказал отец. – У коровы вчера вечером начались схватки, воды отошли, а мой коллега решил вколоть окситоцин. Дескать, матка откроется, к утру родит. В общем, теленка вытащили, только мертвого. Корова жива, так уже хорошо.

Отец махнул рукой и пошел в баню.

Вот я и говорю, что, живя в семье ветеринара, я кое-что знал. Скажем, тот факт, что окситоцин не открывает матку у коровы, а напротив, ее сокращает. Но коли мать удалось спасти, а теленка вытащили, стало быть, матка была открыта. Если бы ветеринар вовремя проверил, как расположен плод, то беды бы не случилось. И что там коллега отца из Стеблева? Был пьяным или поленился проверить? Отец бы точно проверил – и ректально, а потом и через влагалище.

Отец, кстати, очень хотел, чтобы я пошел по его стопам. А мама мечтала, чтобы я пошел поступать в медицинский институт. Но мне в школе химия с биологией давались не слишком хорошо. Вернее, даваться-то они мне давались, но никогда не нравились эти науки. А как без них учиться – хоть на человеческого врача, а хоть и на звериного? Мне больше нравились история и литература. Книги любил читать, даже что-то писал. Но вот подался в милиционеры.

Минут через пятнадцать мы уже собрались за столом. Мама разлила по тарелкам суп, что сварился в русской печи – господи, да когда же я такой суп ел в последний раз? – а отец хитровато кивнул супруге:

– Ну что, Наталья Петровна, по рюмочке пропустим в честь приезда сына? – Покосившись на меня, спросил: – Будешь, товарищ участковый?

– Буду, если немножко, – кивнул я, решив, что под такую закуску не грех и выпить. – Только, пап, я уже не участковый.

– А что, неужели выгнали? – хмыкнул отец, разливая по рюмкам водку.

– Пап, а чего сразу «выгнали»? – слегка возмутился я.

– А что, сам ушел? Слышал, что из милиции не увольняют, а только выгоняют. Неужели решил за ум взяться?