Убей-городок

Вспомнился вдруг инструктор по самбо, приехавший к нам из областной столицы, где решили проверить не просто физическую подготовку участковых инспекторов Череповца, а их умение владеть боевыми приемами. Как-то это кому-то из начальства в башку стукнуло. У меня-то, благодаря службе на границе, хоть какая-то выучка есть, а вот у остальных с этим хуже. Но, видимо, в Вологде этот самбист был на плохом счету, потому что его не предупредили, что у нас имеется дядя Петя. Эх, бедный был этот инструктор. А ведь он поначалу посмеивался, когда против него вышел худощавый пожилой дядька. Зато проверяющие больше не приезжали.

А еще я шагал и вспоминал, что точно так же, только в иной реальности, я шел к Шматинину, потому что версия о его причастности к убийству родилась в первый же день. Но в тот вечер я был один, потому что задача была иная.

И как сейчас мне припомнилось, что версия возникла после разговора с работницами магазина, где работала Коркина. С их слов, Римма Коркина жаловалась, не то шутя, а не то всерьез, что совсем ее одолел Шматинин: приходит после того, как его дружинники проверят, напивается, а в пьяном виде хватается за ножи, за табуретки, за что угодно, и перечить ему не моги! А еще и любви требует, хотя у него жена есть, которая намного моложе старой уголовницы. Про «любовь» продавщицы похохатывали: мол, кто на такую старуху позарится? Но самой Римке свои сомнения не высказывали – побаивались. А Римма говорила работницам: если со мной что случится, то это Шматинин.

Конечно, не бог весть какое доказательство, даже не доказательство, а скорее информация для дальнейшей работы. Но мне тогда показалось, что вот сейчас я возьму и, пользуясь внезапностью, расколю, как говорится, Шматинина до самой задницы. Кто может ожидать, что в первый же день к нему явятся с такими обвинениями? Хотя на месте преступления вещественных доказательств найдено не было – ни ножей, ни иных колюще-режущих предметов, что странно, конечно. Чтобы в доме не оказалось ни одного ножа?

Мне казалось, что достаточно вот этого «эффекта неожиданности». А еще молодому сопливому младшему лейтенанту очень хотелось блеснуть собственным умением и профессионализмом. Да, блеснуть раскрытием тяжкого преступления. Мол, как только я ему выскажу, он сразу и «поплывет». А там честь мне и хвала.

И ничего у меня в той жизни не получилось.

В той жизни Шматинин был дома, когда я к нему пришел. Похоже, что мужик с бодуна, но он в ином виде редко бывает. Но, несмотря на это, работает сварщиком. Сварщик – профессия дефицитная, а коли ты умеешь работать, так на бодун начальство глаза закроет. Главное, чтобы на работе ничего не напортачил.

Они вместе с женой Лилей работали в «Центрдомнаремонте». Там всех «рексами» называют за грязную работу. Правда, непонятно почему. Где рексы, если иметь в виду собак, – и где грязь? Лиля тоже была сварщицей, только в другой бригаде. Кстати, не совсем обычная профессия для женщины. Женщина-сварщик представляется чем-то мужеподобным, но Лиля была женщиной невысокого роста и даже в брезентовой робе казалась хрупкой. Но курила побольше иного мужика, а материлась так, что у слона уши завянут, не то что у бригадира.

Странная это была семья. Шматинин периодически садился в тюрьму, Лилька его ждать не обещала. И не ждала, а жила, как можется и как ей хотелось. И с кем хотелось. Но и развод не желала оформлять, хотя некоторые ее товарки после посадки своих мужей или сожителей (у кого как) быстренько разводились с ними. После отсидки Шматинин приходил, напивался (или наоборот) и, ни слова не говоря, бил смертным боем свою благоверную. Та на помощь никого не звала, не защищалась, сносила все молча и потом никому не жаловалась. Пару недель ходила с синяками, а потом как-то у них все устраивалось.

И вот пришел я к нему, дверь открыла Лиля. Я спросил: «Ну что, хозяин дома?» Она ответила: «Дома, где ж ему быть? Чай, поднадзорный, сам знаешь, начальник». Так вот, был он с бодуна, а может, просто выпивший, и хмель еще не выветрился. И у меня хватило дури прямо с порога: «Ну что? Твоя лавочка закрыта, Шматинин. Признавайся: как убил Коркину? Мне все известно». До сих пор мне стыдно за свою дурацкую прыть.

Шматинин посмотрел на меня как на полоумного и лениво отозвался: «Начальник, пургу гонишь. Я тебе здесь сижу с двадцати часов до семи утра безвылазно. И вообще, дружинники приходят, ты приходишь. Ты хоть раз поймал меня на отсутствии?» На самом деле у Шматинина было два нарушения надзора, но я здесь пропустил главное. Уцепился за другое. Он не спросил у меня: «А что, разве Римка убита? А когда это было?» Он сразу начал с того, что обозначил: в ночное время он находился дома.

Я попрыгал вокруг него, как не знаю кто. А Шматинин успокоился и наконец-то принялся задавать правильные вопросы: «Да ну, Римку убили? Ну, туда ей и дорога, воздух чище будет. Да и кому она нужна, кошелка драная? Начальник, ты приезжих ищи. Но они, верно, уже на Питер пятки смазывают».