Убей-городок

Кое-как развязавшись с этим происшествием и оставив сыщика в отделении, продолжаем свою работу. Пока то да се, уже и время к десяти часам вечера, и вызовов нет. Звезды сошлись как надо, можно подумать про обед. У нормальных людей обед в полдень, у ненормальных – в десять вечера. А где же в это время можно перекусить в суровой социалистической действительности? Не в ресторане же, да и не пустят туда. Не потому, что не годимся, а просто им самим скоро закрываться. Но самое главное – народ не поймет. Так прямо и скажет: наши люди в кабак на обед не ездят. А эти, видно, богатые. Отсюда и до молвы, что мы мздоимствуем, да еще там и пьянствуем, рукой подать.

Так, стало быть, куда? Конечно, на предприятие с непрерывным циклом производства, а именно – на металлургический завод. И обязательно взять дежурного по отделению. Голодный дежурный – несчастный наряд. Подменить его великодушно согласился мой напарник Игорь. Он сегодня «берет деньгами». Или так цинично народ про деньги еще не говорит?

На проходной вечная проблема – охрана пытается победить милицию, а в данном случае – не пропустить. Но времена, слава богу, еще не те. Мы проезжаем: милиция еще так может. А я думаю: это какое же искривление мозга в нашем будущем надо получить, чтобы придумать правило, по которому о предстоящей милицейской проверке требуется заблаговременно предупреждать проверяемую инстанцию? Зачем деньги-то казенные на ветер бросать? Все равно результат будет понятно какой. Но самое обидное – чувствовать себя в подобной ситуации полным идиотом.

А ведь придут времена, и вот такую машину с нарядом ни за что на территорию не пустят. А если уж счастье проехать все-таки выпадет, то перед этим вынут душу многочисленными уточнениями и согласованиями, требованием «бумажки» и т. д. и т. п. Едем-то мы сейчас всего лишь на обед, а если бы у нас какой другой вопрос был? Что, так вот и рассказать вахтеру, что едем мы, к примеру, задерживать опасного преступника такого-то, работающего там-то?

– Куда, во второй листопрокатный или в «холодный»? – вопрошает Валюшка.

Решаем в «холодный». По пути вокруг все гудит, шипит паром, сверкает красными всполохами, пронзительно свистят тепловозы, и в конце концов нас запирает между двумя составами. Как-то не по себе. Морда «козелка» почти втыкается в один вагон, корма – в другой, сзади. Вот если честно, то есть один резон не пускать нас на территорию: можем сдуру не туда заехать и сгинуть, пропасть без вести, раствориться без остатка в какой-нибудь изложнице с жидким металлом. Без остатка, но с небольшим взрывом. Это взорвется находящаяся в нас влага.

А кто знает, куда мы поехали? А никто не знает, потому что дежурного по горотделу мы в известность не ставили. Поставь – хлопот не оберешься. Или его взять с собой надо будет, а это крюк, или к тому времени, когда мы за ним заедем, он не сможет составить нам компанию и заставит ждать, а потом окажется, что пора на вызов, или, или, или… Продолжать можно бесконечно. Так что в изложницу нам пока никак нельзя.

Хорошо кормят металлургов, а главное – дешево. Нигде так плотно не подкрепиться на полтинник. А они, металлурги, еще и молоко за вредность пьют. Пьют и смотрят на нас с интересом, но больше снисходительно. Вот, мол, ребята, мы занимаемся настоящим делом. А вы что?

Глава третья И руку, как товарищу, пожал

Все-таки самое скверное, с чем я столкнулся здесь, в этом мире, – это общежитие. Ну привык я к отдельной квартире, к собственной ванне и, пардон, к унитазу, которыми, кроме членов семьи, никто не пользуется. Что поделать, нравятся мне чистота и уют.

Думал, что привыкну к новым (то есть старым) реалиям быстрее, что пребывание в больнице меня закалило, но все равно иной раз просыпаюсь от шагов в коридоре, от громких голосов за тонкой стенкой. И в общую душевую хожу с осторожностью, стараясь не ступать туда, куда не надо. А ведь когда-то все было пофиг. И не боялся, что подхвачу какую-нибудь кожную болезнь, постояв на деревянной решетке, и не смущали меня «места общего пользования».

Однако спустя какое-то время поймал себя на том, что я уже и деревянной решетки перестал бояться, и ручки дверей трогаю без внутреннего содрогания. Руки, разумеется, мыл, но уже без фанатизма, как в первое время. Наверное, это тоже правильно, потому что так недолго впасть в маразм, а куда годится участковый, который не просто брезгует, а демонстрирует свою брезгливость, находясь на вверенной территории? У нас, простите, народ до сих пор в бараках живет, где сортир во дворе.

Да, еще я опять принялся пользоваться автоматами с газированной водой, не задумываясь: достаточно ли хорошо вымыт «многоразовый» стеклянный стакан? Зато газировка с сиропом оказалась очень вкусной. А еще лимонад «Буратино» образца семьдесят шестого года гораздо вкуснее, нежели любая фанта или пепси из будущего, а уж квас из бочек двадцать первого века – это не квас, а пародия, если сравнивать с семидесятыми.