Убей-городок

Кстати, а почему заяву накатала соседка? В той реальности, как мне вдруг вспомнилось, заявление написал сам муж-рогоносец. Мол, участковый инспектор, пользуясь своим служебным положением, склоняет его супругу к сожительству. И кадрил Санька не водителя трамвая, у которой муж работает на заводе по сменам, а не то учительницу, не то библиотекаршу, не то еще какую-то представительницу интеллектуальной профессии. А мужем у дамы тоже был не простой работяга, который заявления писать не станет, а просто переломает ноги сопернику, а тоже кто-то такой… не то инженер по технике безопасности какого-то предприятия, не то небольшой начальник.

И пошло это заявление не к начальнику горотдела даже, а в горком партии. А в горкоме, выяснив, что сотрудник милиции старший лейтенант Барыкин является комсомольцем, переслали заявление в горком комсомола. А там Сашку вызвали на бюро и без долгого разбирательства объявили, что людям, роняющим честь и достоинство комсомольца, не место в этой организации.

Возможно, если бы горком ВЛКСМ получил информацию о недостойном поведении комсомольца-участкового по своим каналам, то есть из нижестоящей организации, то речь пошла бы о выговоре, может, даже о строгом выговоре с занесением в личное дело, а это не слишком страшно, пережить можно. Но коли заявление пришло «сверху», от старших товарищей, то и комсомол не мог позволить себе миндальничать. Еще хорошо, что горком не переправил заявление в прокуратуру, чтобы там разобрались: что значит «склоняет к сожительству»?

В результате мой лучший друг вылетел не только из комсомола, но и из славных наших органов. Санька, разумеется, в той жизни не пропал, хотя после увольнения из милиции отыскать работу ему было сложно. Но ничего, на заводе люди всегда нужны, а у Барыкина худо-бедно лесмех закончен. Однако начинать парню пришлось почти что с нуля – с простого рабочего. А там потихонечку он пошел наверх. Стал бригадиром, потом мастером, старшим мастером. Заочно закончил политех.

Может, и выше бы шагнул, если бы не его донжуанство. Скажем, кто заставлял Саню обольщать жену начальника цеха? Глядишь, тот бы его назначил начальником смены, а потом и свой пост передал бы, уходя на пенсию. Да и супруга начальника была уже в достаточно солидном возрасте – за пятьдесят. Это я в свои шестьдесят пять понимаю, что, если женщине за пятьдесят, это еще ничего не значит. А вот когда нам было по тридцать – тридцать пять, так не казалось.

Но в конце концов, почти в сорок лет Барыкин остепенился, женился на молоденькой девушке почти вдвое младше его. И тут судьба ему отплатила. Барыкин свою жену обожал, носил на руках, а она… В общем, ничего нового нет на этом свете.

Мы с Александром поддерживаем связь до сих пор. То есть – поддерживали. Созванивались время от времени, и в «вконтакте» обменивались поздравлениями.

Вот только из комсомола Саньку исключили уже тогда, когда я год отпахал в уголовном розыске. Стало быть, это должно произойти не сейчас, а года через три, а то и четыре. Нет, через три. Барыкин меня старше на три года, ему бы стукнуло двадцать восемь. Ну да, точно, он в старлеях ходил. Вот чуть-чуть не дождался, чтобы выйти из комсомольского возраста. Если бы вышел, то никто бы вопрос об аморалке и поднимать не стал, а членство в рядах КПСС – дело добровольное.

– В общем, товарищ кандидат в члены КПСС, ступай. Защищай этого… – Дальше Николай Васильевич употребил некое слово, обозначающее Дон Жуана, только на китайском языке, а в нашем оно считается нецензурным и я его пропускаю. – Комсорг у нас девка неплохая, вот только…

Златин не договорил, что он имеет в виду, а у меня закралось некое подозрение: а не мог ли наш Дон Жуан – на китайском! – кадрить еще и Тасю? А ведь все может быть. Поматросил и бросил. А брошенная женщина опасна.

И поэтому я пошел в ленинскую комнату с думами: а как же Саньку спасать? Он, кстати, сегодня не должен был выходить с утра, но ради разбора своего собственного дела, тем более аморального, в отделение явился. Да и куда бы он делся?

Комсомольский актив – сама секретарь комячейки, да еще пара человек: Володя Иванаев из уголовного розыска, ответственный за спорт, и Вика Суровцева, отвечающая за культурно-массовую работу, из дознания. Ну а теперь и я. Я ни за что конкретно не отвечаю, но я кандидат в члены КПСС. Так сказать, старший товарищ.

Санька Барыкин сидел в уголке, но я подошел, чтобы пожать ему руку. Ух ты, как же ты так? Вернее, кто ж тебя так? Хотя вопрос риторический. Саня сидел в солнцезащитных очках, но фингал, расплывшийся на половине лица, стеклышко закрывало плохо.

Это когда же тебя? Скорее всего, позавчера, когда я его на ПМГ подменял. Как я и думал, «важное дело» у Саньки и было свиданием с Дульцинеей. Что-то не рассчитали, задержался, или супруг по какой-то причине вернулся раньше. Получается, бедный Санька в этой реальности пострадал дважды? И муж ему накатил, да еще и заявление на парня написали? А вот, зараза такая, отправился бы на ПМГ сам, а не послал меня, так все бы и обошлось.