Убери луну

Лорен не помнила, как вышла из больницы и села в машину. Когда она немного пришла в себя, Джош сидел за рулем и крепко сжимал ее ладонь. Она смотрела в окно, смутно отмечая знакомые места. Вот Большой синий жук[17], самый известный житель Род-Айленда; купол Капитолия; здание Супермена, названное в честь героя, перепрыгнувшего через него в старом фильме и тем самым прославившего Провиденс; площадь Кеннеди; старое здание корпорации «Браун и Шарп». Они въехали на свою улицу, припарковали машину и молча, по-прежнему держась за руки, вошли в здание. Лорен было направилась к лестнице, но потом прошла через вестибюль и нажала кнопку вызова лифта.

От подъема по ступенькам перехватывало дыхание.

К горлу подступил ком, и она с трудом сглотнула.

Войдя в квартиру, они уселись на диван и почти синхронно взялись за ноутбуки. В тишине слышался лишь стук пальцев по клавиатуре.

Да, доктор Беннет не обманула – гуглить информацию о болезни не стоило. Люди с идиопатическим легочным фиброзом жили от трех до пяти лет. Трансплантация легких – конечно, при отсутствии осложнений – могла продлить жизнь еще лет на пять. Однако сама эта операция была весьма непростой.

Так что в лучшем случае Лорен суждено дожить до сорока.

И то вряд ли.

У нее закружилась голова. Может, она спит? И вся эта счастливая жизнь с прекрасным мужем, чудесная квартира, медовый месяц и поездка в Париж ей приснились? Вдруг сбитая с толку, ничего не понимающая Лорен проснется на детской кровати и поймет, что папа все еще жив?

Она стиснула руки, поскольку щипать себя казалось слишком банальным. Если в голову лезет всякая чушь, то происходящее не может быть правдой, верно? К тому же подушку на том кресле нужно взбить. И что-нибудь поесть. Может, поджарить сыр на гриле? Вряд ли у нее смертельная болезнь. Ничего она не умирает.

В мозгу всплыли прочитанные в интернете слова: «Неизлечимая болезнь. Смертельная. Нет лекарства. Становится невозможно дышать. От трех до пяти лет. Качество жизни».

От трех до пяти лет.

На прошлой неделе они катались на санках с Себастьяном. Джен призналась, что планирует завести еще одного ребенка, и они дурачились, обсуждая имена детей знаменитостей. И, конечно, у Лорен перехватило дыхание от смеха. Но так бывало… да нет, только у нее.

На миг она словно вновь вернулась в тот день, вспомнила тепло сестринского дома, какао, смех… и невозможность наполнить легкие достаточным количеством воздуха.

Потому что в них возникали волокна.

Господи боже.

– Пойдем в кровать, – предложил Джошуа, и Лорен чуть не подпрыгнула от звука его голоса.

Впрочем, он был прав. Пусть лишь два часа назад миновал полдень, постель казалась единственным вариантом. Раздевшись до нижнего белья, они забрались под пуховое одеяло и до боли крепко сжали друг друга в объятиях.

Оба дрожали.

И молчали. К чему сейчас слова? Не плакали. Еще не время для слез.

Вместе с ними в комнате находилась горькая, тяжелая правда, ожидая, когда они окончательно впустят ее в свою жизнь и постель.

Она умрет молодой. Джош останется вдовцом.

Ей не станет лучше.

У нее смертельная болезнь.

А Лорен так сильно хотела ребенка.

23 Джошуа

Октябрь

Восьмой месяц, письмо номер восемь

Милый Джош!

Надеюсь, у тебя все хорошо и сейчас в твою жизнь понемногу возвращаются радость и энергичность. Все-таки восемь месяцев – долгий срок.

Так вот, задание на этот месяц вполне простое: займись своей карьерой и попробуй сделать то, чего всегда боялся.

Все получится, я в тебя верю.

С любовью, Лорен.

Ну класс. По правде говоря, какое-то дурацкое письмо. И ради этого стоило переодеваться и наливать себе вина? Джош начал ходить кругами по гостиной, бесшумно ступая по полу босыми ногами. Пебблз, не обращая внимания на его настроение, спала на диване.

– Дурацкое письмо, Лорен, – вслух заметил он. – Неужели не могла уделить мне немножко больше времени?

Может, она была занята и поэтому успела написать всего несколько предложений? Или он уже стал для нее обузой, вот Лорен и решила подбросить ему лишь пару банальностей в духе серии книг «Куриный бульон для души»?

Его тут же накрыло волной ярости, которая застилала глаза плотной красной пеленой, затмевая все остальное и не оставляя возможности на что-либо отвлечься: позвонить маме или Бену, добраться до спортзала и побить тяжелую грушу или мысленно произнести мантру про храброго ежика. Он тонул в этой красноте, она была повсюду. Движимый спокойствием, затаившимся где-то в глубине мозга, Джош направился к кухонным шкафам. Раздался грохот, вскрик, и ногу пронзила какая-то отдаленная боль. Затем, поскользнувшись, он упал, ударился головой об пол и потерял сознание.

* * *

Когда Джош очнулся, Пебблз лизала ему лицо, обдавая смрадным дыханием.