Убежища (СИ)

- Все это ниже. Видишь ли, они сидят на старом запасе золота гномов, а город этот возник не так давно. Наши курьеры заключают и торговые сделки. Они покупают, но ничего не продают.

- Десять лет назад...

- И к нам приводили не только детей купеческих и дворянских. Приходят дети слуг и ремесленников, очень редко - дети крестьян. Они все трудятся в мастерских внизу, пока не так искусно, как хотелось бы. Туда опускаются и те, кто не верит в Подземный Иерусалим, но отказаться от него не может.

Мальчик Антон Месснер впервые в жизни заговорил как мужчина:

- Что ж, я понимаю, что именно может привести сюда. Я был одержимым и завидовал тем, кто ушел. Мне было одиноко там, в Гаммельне, среди стариков, без ровесников. Но что может заставить молодых людей остаться тут?

- А ты вспомни, с чего началось твое странствие.

- Мне угрожало...

- Что бы оно ни было, но оно тебе угрожало!

- Но что угрожает им?

- Да мало ли чем вы там себя пугаете - Бог, Дьявол, инквизиция, ведьмы, люди на костре - кое-кому из ребят они снятся до сих пор!

- Они не уходят, потому что боятся? Кошмар!

- Этот кошмар создали их отцы и деды!

- Все равно не совсем понимаю...

- Послушай меня, - заржавленным голосом вмешался Бенедикт, - Они могут избегать утрат или стыда. Кого-то или чего-то, я еще не понял. Какой-то важной иллюзии. Для тебя, молодого, это не слишком понятно...

- Почему это непонятно?! - разозлился Антон, - Я потерял всех друзей, родителей, университет, доброе имя...

- Ох, прости!

А дама в другом времени продолжала:

- Посмотри, как прекрасна эта земля и как свободна она от всякого страха, от любого горя! Если захочешь, можешь сойти вниз и остаться - там твои земляки...

Антон внимательно смотрел вниз - мягкая трава, казалось ему, прикрывает воду, а то и болотную трясину.

- Если я усомнюсь - окажусь их рабом?

- Кто-то спускается вниз добровольно, трудиться.

- Я не умею трудиться.

- Там обучают ремеслу.

- Кто? Ученики?

- Госпожа, а как же дети? Я не слышу плача.

- Здесь не зачинают и не рожают, нет и венерических болезней. Так что радости любви не переполнены ужасом, как у вас.

- Ничего себе! Госпожа! А мо... можно выйти отсюда?

- А ты не храбр, мой освободитель!

- Если Крысолов погиб, то кому нужно это сообщество взрослых детишек?

- Не храбр, совсем не храбр, но довольно умен. Сейчас ты увидишь.

***

Дама в блекло-зеленом провела его мимо большого следующего входа - Антон обернулся, но не увидел ничего, кроме темноты, уводящей вниз. Третий ход вел к двери черного дерева больше и шире человеческого роста. Дама легко отворила эту дверь и вошла. Антон вошел следом и дверь захлопнул. Злился он уже довольно сильно, тоже впервые в жизни после младенчества. Комнатка оказалась невелика. Освещена она была очень ярким белым светом, так, что предметы и люди не отбрасывали теней, но никаких ламп видно не было. Напоминала она мастерскую - какие-то непонятные приборы и ящики, чаще всего белые. Много бумаги, чистой или покрытой печатным шрифтом. Все это напоминало другой мир и другое время.

Дама присела на кушетку у стены, завалилась навзничь и потянула за собою Антона.

- Ляг со мною.

"Не привыкать", - подумал бывший студент и осторожно прилег к ней.

Она взяла его лицо в ладони и поцеловала в нос.

- Я - как бы получше сказать, чтоб ты понял - переводчица Короля.

Теперь продолжались его поцелуи, и он почти добрался до плеча, когда она ответила:

- Я покажу тебе, покажу - когда ты будешь готов.

Сводя с ума, шуршало зеленое платье из шелка, скользило...

Дама прикоснулась губами к правой стороне его шеи; ему показалось, что кожа его растворяется без боли, и лихорадочно подумал: "Да! Пусть не будет никакой правой стороны, пусть!". Дама отпрянула, встала и усадила его:

- А теперь смотри и запоминай!

Она отворила небольшую окованную железом дверцу в белой стене, прямо за входной дверью:

- Это и есть Врата Короля!

Там, за дверцею, был песчаный берег, серое море и пасмурное небо. Росла высокая пальма, какие Антон видел только на картинках. Справа дунул предгрозовой ветер, пальма залохматилась и закачалась, словно бы кто-то мелкой из листьев смахивал пыль с туч. Потом она остановилась и исказилась: на стволе возникли узлы и междоузлия, а цельные листья стали перистыми. После этого рядом (или позади) пальмы снизу начала расти ее копия, словно бы отлитая из воды. Еще раз дунул ветер, и дверца захлопнулась. Все это было жутко, непонятно почему.

- Это сделал Король?

- Он отливает из небытия копии наших предметов, но перед этим изменяет их по своему желанию.

- Так он творит там, где уже работал наш Творец?

- Да. Если он творит где-то еще, мы этого не видим, так ведь?

Антон сказал раздумчиво, как старик:

- Я видел, что по его желанию летучие мыши стали разумными и говорящими... Что он сделает с людьми?

Прекрасная дама поцеловала его, как маленького, в кудрявую макушку: