Убежище

– Совершенно верно. Именно это я называю убежищем: параллельную память, которая заменяет реальность, чтобы жертва перестала страдать; иллюзию, проецируемую мозгом, чтобы его хозяин мог выжить; а также неврологический щит, о котором я вам уже говорила. В общих чертах, это место, где можно укрыться, как одеялом, под которым мы прятались детьми от монстров, реальных или воображаемых.

– Значит, эта история… Она является ее убежищем?

– Именно так я считаю, – подтвердила Вероника. – Поэтому она будет повторять ее до бесконечности, чтобы скрыть то, что она пережила на самом деле. Речь идет о довольно изощренной лжи, которую она сама до конца не осознает и которая продуцируется различными клетками мозга для того, чтобы помочь ей сделать терпимым то, что с ней произошло. Для Сандрины этот остров, Лесной царь, жители, дети… Все это существует. И вполне возможно, что этот выдуманный рассказ подкрепляется реальными деталями, так называемыми вехами, которые напоминают ей, почему ложь является необходимостью.

– Но… как тогда отличить истину от лжи? Как узнать, что на самом деле пережила эта «Сандрина»? – начал терять терпение Дамьен.

– У нас нет выбора, инспектор. Нам тоже придется проникнуть в ее убежище. Это единственный выход.

7

– …Но терапия может длиться недели, месяцы, годы. Единственный способ ускорить ее – успокоить Сандрину, чтобы она больше не испытывала потребности прятаться в своем убежище. А для этого нужно доказать ей, что ее мучитель больше не сможет к ней приблизиться. Вы понимаете, в чем дилемма? Она обладает ответом на все наши вопросы, но даст его только в том случае, если мы откроем ей дверь, чтобы она смогла выйти к нам без опаски.

Дамьен вернулся в комиссариат, чтобы напечатать отчет. Он хотел бы снова встретиться с Сандриной, чтобы задать ей вопросы, которые не давали ему покоя, но она наверняка рассказала бы ему то же самое, что и накануне: дети, остров, Лесной царь…

К тому же Вероника объяснила ему, что отдых представляет собой первый необходимый этап восстановления после глубокой психологической травмы. Даже если на данный момент было неизвестно, что на самом деле пережила Сандрина, Дамьен прекрасно видел крайнюю степень ее истощения. Он вспомнил ее бледную кожу, обессиленные движения… Кем бы ни был этот Лесной царь, от которого сбежала молодая женщина, лишние пара дней в его присутствии наверняка стали бы для нее роковыми.

Он кратко изложил содержание своего разговора с психиатром, приложил ксерокопию результатов анализа крови, копию отчета о поступлении пострадавшей в больницу, а также фотографию Сандрины, сделанную медицинскими службами. Инспектор перечислил, в какие организации он звонил, какие ответы получил, и положил подготовленные документы на стол комиссару, который должен был вернуться завтра из Кана. Он также приложил аудиокассету со свидетельскими показаниями, записанными Вероникой, и представил лицо своего начальника, когда он ознакомится со всей этой информацией. Его первая реакция наверняка будет такой же, как у Дамьена днем раньше – это невозможно. Только не здесь, не в этом маленьком городке. Эта женщина просто безумна.

«Но безумие – понятие относительное», – улыбнулся он, вспоминая слова психиатра.

Вернувшись в свой кабинет, он подготовил текст объявления для установления личности Сандрины.

Если в течение сорока восьми часов никто не заявит о ее исчезновении, он будет вынужден подать объявление в местную прессу и на радио. Он также раздаст листовки городским торговцам и попросит каждого полицейского и жандарма сделать то же самое в своем районе.

«Сандрина Водрье. Кто же ты на самом деле? – подумал Дамьен, ощущая, как его охватывает усталость после сложной ночи. – Что могло тебя вынудить скрываться под чужим именем?»

Раздавшийся телефонный звонок заставил вздрогнуть инспектора, который, сам того не замечая, начал проваливаться в полудрему.

– Инспектор Бушар, – пробормотал он.

– Добрый день, инспектор, меня зовут Шанталь, я работаю в налоговой службе Кана, вы мне вчера звонили.

– Да, конечно. Чем могу быть полезен?

– Вы попросили проверить наличие нескольких налогоплательщиков, и я нашла адрес одного из них.

Дамьен не верил своим ушам. Впервые с момента появления Сандрины у него появилась конкретная зацепка. «Сандрина Водрье, – взмолился он про себя, – пусть это будет Сандрина Водрье, и все наконец разъяснится…»

– О ком идет речь?

– О некоем Франке Вернсте. Диктую его адрес…

Дамьен записал данные, поблагодарил звонившую и пулей вылетел из кабинета.

– Где Антуан? – спросил он дежурного.

– Наверное, курит на улице. Инспектор, когда комиссариат закроют, не могли бы вы поспособствовать моему переводу в…

– Не сейчас! – оборвал его Дамьен, выбегая на улицу.

Франк Вернст.

Фермер, коровы которого были разрисованы фашистскими крестами.

Является ли это одной из вех, о которых говорила Вероника? Дамьен увидел Антуана, прислонившегося к стене с сигаретой в зубах.

– Что случилось, шеф?

– Поехали, расскажу по дороге.

– А куда мы едем? – поинтересовался полицейский, раздавив окурок ногой.

– Изгонять дьявола.