Убийства единорога

– Этой ночью Гаске все время говорил с нами по-английски – даже после того, как назвал свое подлинное имя, – продолжал он. – Это было вполне естественно, так как английский являлся доминирующим языком в нашей группе. Но когда он покинул нас, я слышал, как он заговорил по-английски с вами. Рискну предположить, что он разговаривал с вами на этом языке все время, верно?

Огюст молча кивнул. В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошел д'Андрье. Он переоделся в вечерний костюм и походил на седеющего дружелюбного Мефистофеля. Быстро оценив ситуацию, он стал серьезным.

– Полагаю, Огюст рассказывал вам о причудах нашего покойного друга, – скорее констатировал, чем спросил наш хозяин. – Наши друзья внизу ужинают с аппетитом, и, полагаю, мы вскоре присоединимся к ним. Но сначала я хотел бы задать два вопроса. Первый из них личного характера, и я вряд ли получу на него ответ. – Он в упор посмотрел на Рэмсдена. – Я бы хотел знать причину, по которой упоминалось слово «единорог». Сэр Джордж улыбается! А он далеко не глуп – несмотря на то, что думает о нем Фламанд.

– Благодарю, – с усмешкой отозвался Рэмсден, – но боюсь, что не смогу вам ответить. Каков второй вопрос?

Морщины на лице д'Андрье обозначились резче.

– Второй вопрос заключается в следующем. Первое письмо Фламанда ко мне, джентльмены, было подлинным. У меня имеется доказательство. Тогда зачем Фламанду понадобилось красть пишущую машинку мистера Фаулера, печатать на ней второе послание, отрицающее подлинность первого (если только он был автором второго письма), и бросать его в галерее? Повторяю, у меня есть веское доказательство, что первое письмо было подлинным.

Рэмсден выругался, а Г. М. иронически подмигнул:

– Похоже, ребята, мы опять оказались в психушке. На этой интригующей выставке все экспонаты демонстрируются вверх ногами, а когда привыкаешь к подобной ситуации, они переворачиваются снова… Итак, у вас имеется доказательство. Какое именно?

Д'Андрье подошел к стулу у стола в центре комнаты, сел и достал портсигар.

– Да-да, веское доказательство. Я не детектив, джентльмены, но некоторые вещи кажутся очевидными. Когда я читал вам первое письмо Фламанда, мистер Миддлтон сказал: «Я хотел бы взглянуть на ответ, написанный Гаске». А я отозвался: «Можете это сделать».

Он предложил нам портсигар.

– Получив первое письмо, я выполнил указания Фламанда и отправил Гаске оригинал. Вам я показал изготовленную мною копию. Я был не так глуп, чтобы посылать ее Гаске, – он мог не поверить мне, если бы не увидел оригинал. Гаске, который лучше всех должен был знать подпись Фламанда, написал мне, что верит в ее подлинность. Однако теперь Фламанд отрицает, что написал первое письмо. Почему? Письмо, которое я показывал вам, было машинописной копией, на которую я скалькировал подпись Фламанда, так что он имел основания отрицать подлинность подписи, но не факт самого послания. Не будет ли разумным предположить, что первое письмо было подлинным, а его отрицание – какой-то трюк или же оно, отрицание, исходит вовсе не от Фламанда?

Последовала пауза.

– И все же, – медленно произнес Г. М., – я думаю, у вас есть более глубокая причина говорить об этом сейчас. К чему все усложнять, если не… Что у вас на уме?

– Я хотел бы выяснить кое-что относительно мистера Керби Фаулера, – спокойно сказал д'Андрье.

Фаулер, который сидел на кровати, рассеянно изучая свои ботинки, вскочил на ноги.

– Недавно его попросили сравнить две подписи, – продолжал д'Андрье. – Одна была на сделанной мною копии и не обманула бы даже ребенка, знавшего подпись Фламанда, а другая – на письме, которое подбросили в этой галерее. Мистер Фаулер не заявил, что моя подпись – грубая подделка. Напротив, он сказал, что это очень ловкая подделка, которая обманула бы любого, незнакомого с подлинной подписью. Но я знал, что это неправда.

Д'Андрье резко поднял руку:

– Пожалуйста, позвольте мне продолжить. Впуская в дом гостей, я и предположить не мог, что дело дойдет до убийства. Больше я не стану помогать Фламанду. Теперь, когда Гаске мертв, я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы поймать Фламанда и отправить его на гильотину. Вы это понимаете? Отлично. Итак, к кому мы обратились с целью выяснить, является ли подлинным первое письмо? К мистеру Фаулеру. На чьей якобы украденной машинке отпечатали это письмо? На машинке мистера Фаулера. Но как ее могли украсть? Весь багаж заранее отнесли в комнаты, но мистер Фаулер, по его собственным словам, поднялся наверх раньше всех нас, чтобы наблюдать за дверью месье Гаске. Это приводит нас к последнему пункту. Незадолго до убийства свет отключили из бельевой, куда поместили пишущую машинку. Мистер Фаулер, согласно его заявлению, все время наблюдал за галереей. Вы, безусловно, обратили внимание, что его дверь прямо напротив двери бельевой. Если бы он наблюдал постоянно, то не мог бы не заметить человека, который вошел в бельевую с пишущей машинкой, чтобы отключить свет. Однако он об этом не упомянул, хотя такое должно было сразу же прийти ему в голову. Полагаю, это требует объяснений.